Немногое о многом (СИ)

шагами сделал его обмер.

Вдруг....

остановился... замер...

До слуха донёсся

шипящий, странный звук,

глухой, тупой удар

и непонятный, виброударный стук.

Перевозченко вздрогнул,

как робот повернулся

и его душу наполнил ужас, страх.

Биозащита ядерного реактора

в центральном зале,

как живая, качалась

в сильный ветер на волнах.

Свинцовые,

многопудовые блоки защиты

в дикой пляске,

как всадники верхом,

подпрыгивали вверх,

один другого выше

с грохотом и шумом.

Со скоростью гружёного состава,

приближающего на всех парах,

нарастал непонятный гул и страх.

Дрожали стены, трещала арматура,

сыпалась штукатурка.

Падала с потолка и билась

пластмассовая оснастка.

Перевозченко в растерянности

бросился к лестнице на выход

к главному щиту управления,

с каждым шагом чувствуя,

приближение опасности.

Надо срочно сообщить Акимову!

Надо срочно заглушить реактор!

Накипевшее в душе до боли -

выложить всё Дятлову.

Перевозченко не бежал,

а летел по крутой

винтовой лестнице вниз,

не успевая перебирать ногами,

притормаживая жёсткое падение

о поручни руками.

До крови побил себе все руки,

колени и бока.

В переходном коридоре

увидел Валеру Ходемчука.

Валера с недоумением смотрел

на вибрирующие насосы

и ещё больше удивился,

увидев бегущего начальника.

Хотел что-то сказать,

но не успел...

Перевозченко, как метеор,

стрелою промчался мимо

по коридору прямо.

Вот уже 10-я отметка -

этажерка-де аэратор.

Одна мысль терзала

трудягу Перевозченко.

Надо быстрее, срочно -

заглушить реактор.

ПОД КОЛПАКОМ У АТОМА.

Оператору на щит управления

из множества сигналов

аварийный поступил сигнал,

оператор отчётливо услышал

глухой, тупой удар.

Сработал автомат защиты,

но в деформированных каналах

стержни застряли аварийно,

заблокированный автомат защиты

сработал слишком поздно.

Душа чувствует приближение беды -

напрасно будут все труды.

У нейтронов даже челюсти свело,

но ситуацию не спасло.

Атом сказал: "Спасибо всем

за блокировку трёх систем".

В активной зоне реактора началась

неуправляемая ядерная реакция,

началась ядерная война -

война нейтронов с ядрами урана.

Война набирала силу,

как снежная лавина.

Аварийно росла температура,

аварийно росло давление,

от тепловых, пароводяных ударов

лопались трубопроводы,

лопалась арматура.

Нервы сплелись в клубок -

сердце сжалось в комок,

нутром почувствовал оператор -

уже невозможно заглушить реактор.

На щите всё мигало, всё звенело,

как в лихорадке всё трясло.

Пугающе вспыхнула подсветка

шкал указателей-сильсонов.

В недрах активной зоны

началось плавление каналов.

Упал опрокинувшийся чей-то стул,

сверху нарастал непонятный гул.

На блочном щите управления

прекратились споры-разговоры.

В недоумении переглянувшись,

один на другого смотрели операторы.

Еле не сорвавшись с петель,

в щитовую открылась дверь.

В ожидании гробовой развязки,

как страх из детской сказки,

с грохотом и шумом

к операторам влетел Олег,

своим внешним видом

напугал у пульта всех.

"Оператор!

Срочно глуши реактор!

Там!.. в центральном зале!..

на "пятачке", на ядерном столе

свинцовые плиты биозащиты,

как всадники на лошадях верхом,

на метр вверх подпрыгивают!..

весь реактор ходит ходуном!"

Топтунов в растерянности,

чувствуя беду,

дважды нажал кнопку АЗ-5 -

включил защиту.

Напрасно старался оператор

заглушить реактор.

Устройство автоматики

ранее сработало,

но в деформированных каналах

стержни заклинило.

Со скоростью приближающего

на всех парах поезда

нарастал непонятный гул,

приближалась непонятная беда.

Играли нервы, дрожали стены,

как живые мигали приборы.

Все, переглянувшись,

смотрели на начальника смены,

Акимов в недоумении

смотрел на приборы.

АВАРИЯ.

От взрыва - одного, второго...

здание резко пошатнулось,

как под бомбёжкой,

всё заходило ходуном.

Потухло освещение -

Аварийное загорелось.

Ещё толчок. Снова...

задрожало всё кругом.

Фейерверки, пыль и дым,

треск от коротких замыканий,

электро кабеля горят огнём.

Прошёл, какой-то миг и тишина.

Немая сцена - минута... две.

"Авария? Не может быть?

А может, началась ядерная война?"

И снова ватная тишина,

нарушаемая шипением пара

и звуками льющейся воды.

Конец всему!.. мелькнуло

в сознании каждого,

напрасно были все труды.

Запахло густым озоном -

в горле запершило.

САМИ ПОДОЖГЛИ, САМИ ПОЖАР ТУШИЛИ.

Внезапно распахнулась дверь

щитового блока

и из машинного зала влетел

закопченный, как зверь

старший машинист турбины

Вячеслав Бражник.

Всех ошарашил его крик.

"Пожар в машзале!

Вызывайте пожарную машину!" -

пронзительно крикнул он,

и бросился назад... в машзал -

в бешеную радиацию и в огонь.

Вслед за ним бросился Акимов,

а вскоре туда поспешил и Дятлов.

В машзале творилось невообразимое,

незабываемое и страшное.

Горело на нескольких отметках

и в нескольких местах.

Сверху через пролом крыши

опускался чёрный столб

радиографитной пыли и сажи,

накрывая беззащитных людей

смертельной радиацией.

О том, что это был графит,

стало известно лишь рано утром,

когда стало светло

и радиацию замерили прибором.

А на крыше гул и клекот

бушующего пожара,

ярко светилось ночное небо

от радиации, огня и жара.

Седьмую турбину завалило

обломками потолочной плиты,

из разбитой трубы хлестало

горячее, машинное масло,

а в баке 200 тонн -

к нему подбирался небольшой огонь.

Из пролома насосного патрубка

бьёт мощная струя