Немой Голос

Ни секунды не сомневаясь, она начала пытаться вырвать противогаз из его окоченевших рук. Однако тот не желал расставаться с ним, сжимая его из последних сил, как грааль. Загнанная в угол, она будто животное накинулась на него и начала бить несчастного в лицо своими маленькими кулаками. Превращая и без того изуродованное лицо солдата в кровавое месиво. Лишь его белые глаза, полные ужаса, непонимания и отчаяния, продолжали беспомощно смотреть на нее. У него не было сил продолжать схватку и выпустив наконец свою драгоценность, он бессильно обмяк. С какой радостью она надевала противогаз, с таким же ужасом она осознала, что уже почти ничего не видит. Все расплывалось перед ее глазами. Остались лишь неясные очертания коридора, мечущихся в агонии силуэтов и светлый проем двери. Ее начинало мутить. Сколько раз она видела такие картины, людей, задыхающихся и отхаркивающих куски собственных легких. Ей овладел животный страх. Не в силах более сопротивляться, она начала медленно идти к светлому пятну, опираясь на стену. Стекла вмиг запотели, становилось слишком трудно дышать. И когда наконец Лаура достигла светлого пятна, она буквально вывалилась в дверной проем. Ноги не слушались, а тошнота уже была непереносимой. Понимая, что сейчас ее вырвет, она стянула с себя бесполезный противогаз, откинула его в сторону и ее скрючило в очередном приступе рвоты. Не имея сил подняться, она так и продолжала лежать. Слепая, беспомощная и умирающая, надеявшаяся хотя бы перед смертью почувствовать дуновение свежего ветерка. Где-то в далеке, продолжали взрываться снаряды, грохотали пушки, кричали люди и животные, но все это для нее потеряло значение. Она сделала последний вдох и закрыла глаза.

Ее заметил Йозеф, принявший решение бежать вместе с остатками своих подчиненных. Он буквально споткнулся об нее в проходе. Подувший ветер унес ядовитый газ прочь. Проверив пульс, он приказал одному из санитаров тащить ее на себе. Неулыбчивый здоровяк поморщился, выругался сквозь зубы, но перечить майору он не мог.

Они шли вдоль дороги, пытаясь остановить какой-нибудь транспорт, идущий в сторону штаба. Мимо проезжали переполненные грузовики с раненными. Наконец, их подобрала гужевая повозка. Потеснившись, они устроились поудобнее в телеге. Начинал моросить мелкий дождь.

Йозеф не знал, почему он в этот момент так переживал за жизнь Лауры. Она была ему, по большому счету, никем. Просто очередная медсестра, выдернутая из-за студенческой скамьи и отправленная в самое пекло траншейной войны. Но чувствуя ответственность, он приглядывал за ней. Учил, наставлял, он же первый раз, увидев ее нервный срыв, предложил ей сигарету. Ему казалось, что этой девочке совсем не место в пристанище боли, крови, кишок и смерти. Она слишком выбивалась из окружения своими манерами, речами и повадками. Однако пережив с ней несколько мучительных месяцев, он прикипел к ней. Она слишком сильно напоминало ему о доме. О том времени, когда Йозеф был обычным хирургом в одной из столичных больниц. Напоминала о семье. Не имея возможности видеться с женой и детьми, он пытался дать ей ту отеческую любовь и заботу, запасы которой были не растрачены. Да и не куда их было тратить. Вокруг царствовали война и фронт.