Немой Голос

— Наш госпиталь обстреляли, — не вдаваясь в подробности, попыталась объяснить она, — Так и оказалась тут.

— Понятно… — протянул тот, — Меня Стефаном кличут, тебя как звать?

— Лаура, — коротко бросила та, затем нехотя добавила, — Фон Шлейц.

— О, из благородных что ли? — уважительно покивал головой ее собеседник, — Как на фронте-то оказалась?

— Может из благородных, — пожала плечами девушка, — Только это было явно давно. На фронт попала как и все, пришли да забрали прямо с института, погрузили всех в грузовик и распределили по госпиталям.

— Видно, тебе повезло, — неожиданно выдал он умозаключение, — Я тут не видел ни одной женщины.

— Да уж, конечно повезло, что уж говорить.

За разговором ожидание завтрака прошло быстрее, получив положенную порцию дымящейся горячей каши, они вдвоем вышли на балкон, заняв последний свободный столик.

Позавтракав, они продолжили сидеть, разговаривая на отвлеченные темы. Стефан оказался на удивление не самым плохим собеседником, его тоже призвали со студенческой скамьи, правда, юридического университета. Он много говорил о доме, чем заставил Лауру опять загрустить, вспомнив о своих родителях. Ждут ли они ее сейчас? Может, Йозеф прислал им какую-нибудь весточку, рассказал, что все у нее хорошо? Да они наверняка еще читают ее старые письма — почта работала плохо, телеграммы могли приходить с задержкой в пару месяцев. Для них она все еще служила в лазарете, спасая от смерти простых солдат, недалеко от линии траншей. Для ее родителей она будто застыла в пространстве и времени, таким образом, существовало по меньшей мере три девушки по имени Лаура: ту, которую помнили родители, ту которая представлялась им в письмах и ту, что жила на самом деле. И дай бог, чтобы они не повстречались с той, что избила раненного в госпитале, в надежде спасти свою жизнь. Конечно, родители бы с радостью воспримут ее возвращение, но смогут ли они принять и понять ее, хоть немного, хотя бы на толику. Эта неизвестность заставляла Лауру как будто выпадать из реальности.

Следующая неделя прошла за безделием: ранний подъем после тяжелой ночи, завтрак, беседы с товарищами, прогулки по внутреннему двору, игра в скат и винт, обед, чтение газет и ужин. Во фронтовом вестнике писали, что линия траншей сместилась — славитане оккупировали часть асторских территорий, потеснив тот участок фронта, где был их с Йозефом госпиталь. Писали также, что в одной из отбитых у врагов деревень нашли распятого асторского солдата. Лаура прочитала эту новость несколько раз, не поверив сначала машинописному тексту. Она, конечно, знала, что враг изощрен и жесток, но что он способен на такие зверства — это никак не укладывалось в ее голове. Образ варвара, убивающего, насилующего и несущего смерть укоренился в ее воображении, а теперь, к нему добавилась еще и безбожность. Ее сердце переполнила злость, ярость и бессилье, ведь что ты можешь сделать, когда ты всего лишь слабая девушка, а против тебя крепкие вооруженные до зубов нелюди? Но ведь она больше не совсем такая и слабая наверняка дарованные ей глаза способны видеть куда дальше, чем обычные, да к тому же, способность видеть в темноте могла бы послужить даже не на благо родины, как бы это не звучало, но для спасения жизни простых людей — ее сограждан. А для их спасения требовалось только одно — остановить войну, разбить Славитанию и погнать их поганой метлой обратно в свои халупы. И если для этого требовалось вырезать каждого славитанского мужчину, способного держать винтовку — значит таков путь.

Через неделю пожаловал какой-то полковник из штаба и устроил смотр. Их выстроили в шеренгу во дворе больницы — всего двадцать человек. Бывшим калекам раздали новую чистую форму: брюки, шинели, ботинки. Лаура сейчас стояла гордо задрав подбородок и слушая речь офицера.

— Братья и сестры, — вещал невысокий полноватый человек в пенсне, — Трудные времена требуют трудных решений. Вы цвет нации, вы спасете нашу страну, переломите ход войны, и мы вместе одержим победу над этими варварами с юга!

— Ура! Ура! Ура! — вверх полетели фуражки. Все были счастливы, объединившись в едином порыве патриотизма, граничащего с безумием, среди них была и сама Лаура фон Шлейц, рвущая глотку на ровне с остальными.

Глава 2. Часть 3

Их опять везли куда-то на грузовиках, на этот раз в учебный лагерь недалеко от фронта. Он представлял из себя небольшой военный городок, окруженный частоколом, железной проволокой и венами рвов. Посередине лагеря находилось административное здание, столовая, небольшой склад, а дальше россыпью находились казармы — бараки, наспех сколоченные из досок, забитые людьми до отказа. Лаура ужаснулась от одной мысли провести ближайшие несколько месяцев в одном помещении с сотней потных мужиков, но лейтенант, который ехал вместе с ней на передних сиденьях грузовика тут же ее успокоил: