Немой Голос

— Как скажете, доктор, — сглотнула Лаура. Заявление Фридриха не предвещало ничего хорошего. Из маленького комка под солнечным сплетением начал распространяться страх, пуская по всему телу свои невидимые нити и захватывая все в свою паучью сеть. Клацнула еще одна защелка, намертво закрепившая голову в запрокинутом положении. После этого кто-то вставил ей в рот кляп напоминающий деревянную палку.

— Распахните пошире глаза, будьте любезны, — чуть ли не с нежностью попросил ее хирург, — Мне нужно их удалить.

Девушка даже не успела понять сказанного или испугаться, как острая, сверлящая, огненная боль в левом глазу заставила ее замычать как дикое раненное животное, лишенное права кричать, и вцепиться в поручни, царапая ногтями кожаную обивку. После этого боль вонзилась в левый глаз, буквально сводя молодую девушку с ума. Если бы не защелки, удерживающие Лауру, и не кляп, она бы уже каталась по полу, истошно извергая все известные ей проклятия. Но она была обездвижена, скована по рукам и ногам, рот ее был заткнут, а по щекам ее текли слезы вместе с кровью. Пока что, она могла плакать. Пока что у нее были на это силы.

Окончательно потеряв счет времени, Лаура не знала сколько длилась эта операция: миг, час или несколько дней — она обезумела от боли и страха, захлебнувшись в слезах и беззвучном крике. Обессилев, она обмякла в кресле, позволив творить с собой все, что только могло прийти на ум злому гению в лице хирурга.

— Вот и все, сейчас я подключу имплант к твоей нервной системе, — наконец сказал доктор, явно довольный своей работой, — Это будет больно, но надо проверить, годишься ли ты для него.

«Гожусь ли я для него? — пронеслась в воспаленном мозгу девушки мысль, — А если я не гожусь, то у меня его вырвут с корнем прямо сейчас и отправят в морг? Прямо из этого кабинета?»

Фридрих коснулся ее виска, затем раздался металлический щелчок, заставивший девушку выгнуться в очередном приступе тупой боли. А после, она с некоторым облегчением поняла, что тьма царившая вокруг начала расступаться. Неясные очертания стен, предметов, мебели — все они начали проступать в каком-то тусклом зеленоватом свете. Оцепенев, она водила взглядом из стороны в сторону, голова ее по-прежнему была крепко-накрепко зафиксирована.

— Ну как? — выжидающе спросил хирург, медленно вынимая кляп. Перед ней склонился мужчина лет тридцати пяти, в белом халате, надетым поверх военной формы майора. Густые черные волосы были зачесаны назад, обнажая высокий лоб и подчеркивая скулы.

— Я… вижу вас, — выдохнув, прошептала Лаура пересохшими губами, — Я вижу вас, майор.

— Прекрасно! Великолепно! Наконец-то! — он осклабился, явно удовлетворенный своей работой, — Не то, что предыдущие пациенты. Кто умирал, прямо на операционном столе, кто сходил с ума от перенапряжения, кто просто оказался несовместим с имплантом.

— Только, все какое-то зеленое, — пролепетала девушка, надеясь не вызвать гнева со стороны Фридриха, — Это нормально?

— Это приемлемо, — кивнул тот, — Нужно будет поднастроить несколько датчиков и сенсоров — и все придет в норму. Но это все завтра, а пока Ганс проводит тебя в твою палату. Ганс, иди сюда!

Через несколько мгновений перед ней возник тот самый санитар Ганс — он был явно старше доктора. Одетый в такой же белый халат, он был широк в плечах и достаточно высок. На щеках его Лаура смогла даже разглядеть щетину — сенсоры работали как часы. По привычке она попытался прищуриться — это, ожидаемо, не дало никакого результата.

Ганс проводил ее в отдельную палату, которая находилась этажом ниже. В темном коридоре по левую и правую руку тянулись двери комнат, где, по всей видимости, приходили в себя жертвы экспериментов.

Внутри оказалась простая решетчатая кровать с тонким матрасом и подушкой. Ненужное летом одеяло лежало на стуле рядом. На нем же лежала ее одежда.

На прикроватной тумбочке стоял стакан воды и лежало несколько таблеток.

— Выпей перед сном, — посоветовал ей Ганс, замерший в дверном проеме, — Они помогут унять боль и помогут заснуть.

— Спасибо, — кивнула ему Лаура, закрыла за ним дверь.