Немой набат. Книга третья

Десять лет назад, одевшись потеплее, она решила с благочестием и боголюбием, с молитвой и просьбами приложиться к Поясу Пресвятой Богородицы, святыне, для поклонения доставленной в столицу аж с самого Афона. Очередь была невиданная, тянулась вдоль набережной Москвы-реки, от храма Христа Спасителя до Крымского моста. И за восемь часов терпения кто двигался рядом перезнакомились; как и должно в очередях за Божьей помощью, излили друг другу душу. Катерина сошлась в беседе с дородной женщиной ее возраста, приехавшей из Коломны, по рассказам, много на своем веку повидавшей и претерпевшей, сильно верующей, о страждущих страждавшей. Полная, в сером пуховом платке, пущенном поверх пальто, она переступала утицей, и было что-то очень прочное в ее облике. Звали попутчицу Нина, говорила она, что казачьей породы и что в их роду замечена удивительная повторяемость судеб.

— Мы, считай, заране знаем, у кого как жизнь сложится, так уж повелось. Но вообще-то, если кругом на людей посмотреть, это часто бывает. Особенно у нас, у баб. Вот, допустим, разведенка одна воспитывает дочь, а потом, глядишь, все у дочери в точь повторяется. Сколько таких случаев!

Помнится, Катерина примерила примету на себя: сама она одиночка, а теперь — как бы и Вера не осталась без пары. Мелькнула мысль и тут же ушла, ее заслонили другие рассказы попутчицы. Но потом, уже после Пояса Богородицы, к которому из-за громадной очереди не велено было прикладываться, дозволяли только рукой касаться, — Катерина, правда, и перекреститься трикраты успела, — она снова вспомнила разговор с Ниной и ужаснулась. С другой стороны поглядела: у ее мамы муж в расцвете лет трагически погиб, оставив ее с малым дитём, у нее Сережа погиб трагически, сделав матерью-одиночкой... Господи, неужто и Вере такая судьба уготована?

С тех пор эта тайная тревога жила в Катерине постоянно, ничуть не умалившись после замужества Веры, а, наоборот, даже усилившись. И, ставя свечку перед иконой святителя Николая Чудотворца в храме Христа Спасителя, она просила об избавлении дочери от повторения своей судьбы, с шевелением губ произнося услышанное еще от мамы: «Николай-угодник, Божий помощник, ты и в поле, ты и в доме, в пути и в дороге, на небесах и на земле, заступись за дочь мою Веру, сохрани ее от всякого зла и приворотов и даруй ей здоровья». Но где-то в глубине сознания по-прежнему шевелилась тоскливая мысль о бесовском наваждении: два женских поколения, и судьбы одна в одну — неужели заклятье?

Ушедшая в переживания, услышала тихий голос:

— Горячую молитву хорошо бы акафистом сопроводить.

Рядом стоял священник, словно сошедший с благообразного лубка: аккуратная седая борода, приветливое лицо, мягкая полуулыбка.

Катерина растерялась от неожиданности, искренне ответила:

— Да я, батюшка, акафистов-то и не знаю. Верую глубоко, но текстам богослужебным не обучена.

— Это поправимо. Вы раба Божия...

— Катерина, Катерина, — поторопилась она.

Он повернулся к иконе и внятно, без излишней скороговорки прочитал акафист Николаю Чудотворцу с икосом «Радуйся». Потом сказал:

— Для полноты моления Николаю Чудотворцу, «скорому помощнику», хорошо бы сорокадневный акафист заказать.

Очень уж понравился Катерине этот аккуратненький, приветливый старенький священник, впечатлилась она чудесным звучанием его слов, сразу поверила, что они скорее до Господа дойдут. Спросила, как записочку с сокровенной просьбой передать, посоветовалась от незнания, сколько за сорокоуст на храм пожертвовать.

Но он ответил:

— Нет, нет, уважаемая. Я не здешний, к другому приходу приписан. Но как заштатный клирик, пользуясь свободой от череды, от графика литургического, имею возможность для душевной радости посещать выдающиеся храмы.

Пока они медленно шли к выходу, батюшка рассказал, что по возрасту и ослаблению здоровья его почислили за штат, но — с правом служения по мере старческих сил. Обычно приглашают по воскресеньям, чтобы после литургии приходский чай для мирян душеспасительной беседой услаждать, — церковный староста очень уж упрашивает, приход-то у них не «хлебный».

На пороге храма он слегка преклонил голову, намереваясь распрощаться, но Катерине, которая впервые в жизни вот так, напрямую, глаза в глаза общалась с лицом священного сана, понравилась его складная речь, и она деликатно предложила:

— Батюшка, если вы располагаете временем, может быть, мы побеседуем во-он на той скамеечке, в тенечке? Очень хотелось бы вас послушать.