Немой набат. Книга вторая

Соснин говорил резво и невольно ускорил шаг, отчего слегка запыхался. Суховей дружески успокоил:

— Димыч, ты быстрослов, не гони. Давай спокойненько, у нас времени вагон и маленькая тележка.

— Нет, Валя, я здесь ночевать не буду, сегодня же вечерним рейсом рвану в Поворотиху. Но я тебе главное не сказал. После таких заяв Подлевского пришлось поднапрячься. А он, я тебе говорил по телефону, на экстренный случай представил мне своего водилу Ивана, мы с ним в «Засеке» пересекаемся. Я и думаю: а не посмотреть ли мне, чего этот Иван часто в Поворотиху мотается? Путь-то неблизкий. С кем он в селе общается? Увязался за ним осторожненько, он «мерс» у «Засеки» оставляет и в Поворотихе пешкодралом. И куда же он прётся? Мать твою, он — в дальний тупичок да как раз в тот домишко, где я квартирую. Представляешь? Потом у старушонки своей спрашиваю: кого, Еремеевна, еще привечаешь? А-а, говорит, прибился тут один блудняк, пьянчужка, фуфлыжничает за чужой счет, Агапычем кличут. Смирный, не буянит, а мне копеечка никогда не лишняя. На следующий день я никуда не пошел, сижу в своей келье, жду, когда этот Агапыч объявится. А он только к обеду выполз, видать, с похмелья. Я тут как тут. Жалуюсь: вчера поддал, позарез надо опохмелиться, пошли вместе. Ну а дальше — сам понимаешь. Сперва просвещал меня по части звонарей из тюрьмы, ну, которые с мобильников деньги крадут. А когда поднакачал его, он мне про газопровод и про гравий разобъяснил — я и без него все знаю, но слухаю. Потом говорю, что мы с Аркадием Михалычем в друзьях. Тут он совсем поплыл и шепчет, будто бы большие раздобытки ему светят, куш в сто тыщ рублей обломится. Через Ивана поступил заказ в нужную ночь кое-где спичкой чиркнуть. Завтра, мол, Иван подспорье привезет. Я ему: ты уж Ивану не говори, что мы в одном домишке ночуем, мне перед Аркадием Михалычем неловко. С меня — угощение. А сам утречком из кельи ушел, затаился в укромном месте, там тупичков много. И что ты думаешь, Валентин? Иван ему пластиковую канистру принес, непрозрачную. Ты все понял?

Суховея начала бить дрожь. Не так, как Ангелу Меркель, — внутренняя. Но зубы все же клацнули. «Глашка! Провидица!» Спросил, не проявляя особого интереса:

— А когда, где, кого? Хоть слегка этот Агапыч намекнул?

— Потому и рвусь в Поворотиху, чтобы подробности прощупать. Температура момента растет. Твой Подлевский и впрямь великий прохиндей. Мафиозо.

Дома была истерика. Глаша, бросившись на тахту, рыдала в три ручья, проклиная супостата Подлевского.

— Да ничем твой Соснин помочь не сможет! И узнать-то толком ничего не узнает. — Схватилась за живот. — Валька, у меня выкидыш будет, с ума схожу... Тут профессионалы нужны. Сегодня же, сегодня, говорю, мчись с нашей тигрицей к Звонарёву домой. Запрашивай срочную встречу с генералом.

На сей раз конспиративная квартира не была готова к приему гостей — стол не накрыт. Константин Васильевич сел в кресло нога на ногу, сказал:

— Что-то, Валентин, мы с тобой зачастили. Докладывай.

Суховей, извинившись за то, что обращается не по существу задания, кратко изложил ситуацию вокруг Веры Богодуховой в связи с возможными намерениями Подлевского. Закончил совсем не по уставу:

— Товарищ генерал, риск слишком велик. Если что случится с ребенком, я себе этого не прощу. Знал, но не принял мер! От одной мысли об этом мозги сводит. Нет, не вправе я допустить злодейства.

Последняя фраза была словно прошением на действия, которые выпадали из логики поведения нелегала, ибо в голове Суховея неотвязно, до болезненности крутилась мысль, чтобы напрямую предупредить Донцова о страшной угрозе.

Выслушав неуставной спич, генерал встал и несколько минут шагал по комнате, заложив руки за спину. Остановился перед Суховеем, ладонями нажал ему на плечи, не позволяя подняться с кресла.

— Сиди! — Еще раз прошел до окна и обратно. — Спасибо, Валентин. Когда в деле, мы о посторонних факторах обычно не думаем. Ты подумал... А знаешь, о чем я сейчас думаю? — Сделал упор на «я». — Я думаю о том, что пока в нашей Службе есть такие люди, как ты, мы любые горы свернем. Спасибо!.. Времени у меня в обрез, могу сказать лишь одно: вопрос мы обмозгуем и решим его без твоего участия.

— Он все понял, Валя! — ликовала дома Глаша.

— Что же тут не понять? Я все объяснил четко.

— Да нет же! Он понял, что ты готов действовать сам. «Без твоего участия» — это дорогого стоит. Сегодня вторник... Значит, так: в субботу едешь в Поворотиху, надо своими глазами глянуть, что там происходит. Предупреди Соснина, чтобы телефонировал о Подлевском. Если он в субботу объявится, желательно предотвратить вашу случайную встречу. Да, и пусть о его водителе не забудет, этот Иван мог тебя раньше видеть. Риск есть, но если что, как-нибудь выкрутишься. А навестить Поворотиху надо.