Немой набат. Книга вторая

Но Глаша размышляла иначе. Этот Синягин с сильным пророссийским проектом уже вдоволь поколотился о неудобия, которые чинят ему доморощенные недоброжелатели, и своих противников знает наперечет. Внезапно, словно из-под земли возникший Суховей, не берущий взяток, — разрыв шаблона! — должен его насторожить. Примет на этот счет у него, наверное, немало... Руку на отсечение — Синягин лично или через кого-то уже вышел на прямое начальство Валентина. Да Валька и говорил, что его вызывали, спрашивали о проблемах, почему заминка. Но с формальной точки зрения не подкопаешься. И если вертикаль власти Центрального округа Синягин проверил, значит, должен понять: указания Суховею идут откуда-то сбоку, что и есть на самом деле. А что такое — сбоку? Синягин, начинавший в главной советской спецслужбе, все сообразит. Мы же знаем, что у нас мозги на зарубежье заточены. А его проект связан с внедрением оборонной технологии в гражданскую сферу, что на пользу нашей экономике. Кому это невыгодно?.. Не-ет, Синягин кое-что скумекает и сам может постучаться в Службу за помощью.

Через пару недель неожиданно объявился телохранитель Вова. Он позвонил в десять утра, когда Донцов был в Сити.

— Виктор Власыч, здравствуйте. Мой шеф очень хотел бы увидеться с вами и заранее приносит извинения, что не уведомил предварительно. Сегодня, в шестнадцать ноль-ноль, в московской резиденции, мы там были. Где вас захватить в три часа?

«Что за срочность?» — подумал Донцов. Днем у него были намечены две проходные встречи, однако просьбу Синягина, тем более с извинениями, не уважить нельзя. Конечно, Вова подъедет за ним в любую точку города, но на ум пришла давняя примета.

В четвертом классе школьный приятель на два дня дал ему удивительную, редчайшую для провинциального Малоярославца книгу — толстенный том Брема «Жизнь животных». Цветные фотографии диковинных зверей потрясли его воображение, и почему-то особо врезалось в память, что животные всегда ходят на водопой проторенными тропами. В зрелом возрасте та детская памятка волею случая переросла в примету: если что-то с первого раза получилось ладно, то и впредь желательно держаться тех же правил. И поскольку знакомство с Синягиным оставило добрые воспоминания, Донцов мгновенно прикинул дальнейший расклад дня и твердо сказал:

— Как в прошлый раз. Дома.

По пути Вова сообщил, что особых причин для немедленной встречи у Ивана Максимовича не просматривается. Он очень занят, ближайшие дни загружены под завязку, а сегодня выдалось окно. Видать, Синягину захотелось пообщаться, как он говорит, с человеком своей крови, душа стучится в ребра, надо выговориться. Есть за ним такая привычка, даже приметы известны, когда его начинает переполнять. Но Донцов на всякий случай прикинул, как дела со станочным заказом, чтобы при надобности кратко отчитаться.

Именно со станков Иван Максимович и начал, однако совсем не так, как полагал Донцов. Синягин встретил его на пороге кабинета, дружески похлопал по предплечью, усадил в знакомое кресло. Принялся неторопливо вышагивать от окна к окну. Сказал:

— О станках говорить не будем. Знаешь ты или нет, но мои люди с твоего завода не вылазят, докладывают, что все в графике. — Улыбнулся. — Доверяй, но проверяй! Понимаешь, Власыч, слишком важное дело я затеял, не имею права на случайной арбузной корке поскользнуться. Приходится держать под контролем. — Вдруг остановился прямо перед Донцовым, уперся в него глазами. — Потому я тебя и вызвал. Очень срочное дело возникло, и ты мне должен все разъяснить. — Пауза. И выстрел: — Что происходит в твоей деревне Поворотихе?

Виктор растерялся от неожиданности, мельком глянул на Вову, но тот сидел с каменным выражением лица, глядя в одно из окон.

— С Поворотихой, с Поворотихой что? — наседал Синягин. — Три дня назад... Нет, об этом после. Сперва ответь, почему в меня Раиса мертвой хваткой вцепилась.

Донцов молчал.

— А-а, молчишь! Значит, Раису знаешь?

— Нет, не знаю.

— Надеюсь, ты меня глупцом не считаешь. Раз не спросил, кто она такая, выходит, тебе это известно.

— Да, известно.

— Кто она?

— Ваша сестра.

— Та-ак, начинаем продвигаться. Откуда о Раисе узнал?

— Давний приятель с Урала рассказал, он с ней общается.

— Фамилия?

— Синицын Георгий.

— Синицын, Синицын... Да, слышал, из наших. И ты его просил через Раису на меня нажать?

— Нет, он крестный моего сына. Просто разговор зашел о том, что деревню жалко.

Синягин снова принялся ходить по кабинету, приговаривая: