Немой набат. Книга вторая

Жили они близко от «Курчатника», в доме, построенном для работников института. Дом старый, блочная девятиэтажка, но квартира трехкомнатная, очень уютная. «Классическая профессорская квартира», — подумал Донцов, когда переступил ее порог. Кабинет — две стены в книжных полках от пола до потолка, кипы бумаг на длинной приставной компьютерной стойке — явно мастерили под заказ — и старинное резное бюро со множеством выдвижных и распашных ящичков, за которым восседал Михаил Сергеевич. Рядом фотографии, где хозяин кабинета заснят с неизвестными Донцову людьми. Впрочем, одного из них, высокого, с голым черепом и тремя золотыми звездами Героя Соцтруда, Виктор узнал сразу: прежний президент Академии наук Анатолий Петрович Александров.

Поразила и гостиная. Шторы с маркизами, картины в богатых, под бронзу, рамах, широкая застекленная горка с красивой посудой, а главное — большой овальный обеденный стол с резными «мохнатыми» ножками, скорее лапами, стилизованными под львиные очертания. На стенах нет свободного места — фотографии, офорты. А в одном из углов — видимо, ценная, из финифти, икона: Иисус и двенадцать великих церковных праздников.

На столе уже красовался в своей многопредметной полноте чайный сервиз изысканной сине-золотой расцветки. И Людмила Петровна заканчивала приготовления.

— Виктор, еще минуту, и все будет готово. Осталось столовые приборы разложить, так сказать, орудия производства.

Они долго не виделись, однако встреча вышла непринужденной, даже свойской, без прощупываний по части настроений, как это было при знакомстве. Виктор приятственно подумал о том, что предстоит очень интересный разговор, на который он и рассчитывал. Несколько откровенных, если не сказать, каверзных вопросов Михаилу Сергеевичу он уже заготовил, они «чесались» на кончике языка. Но уже в сотый, наверное, раз ему пришлось убедиться, сколько мудрости наши далекие предки вложили в знаменитое русское присловье: «Загад не бывает богат». Неспешное гостевое чаепитие с многократным подогревом электрочайника, из которого Людмила Петровна без церемониальных пассов доливала чашки непосредственно на столе, пошло совсем по иному сценарию, нежели предполагал Донцов.

Михаил Сергеевич после вежливых слов в адрес Виктора и сердечных поздравлений с рождением первенца — на разминке, пока не начался серьезный разговор, — обратился к экзальтированной супруге с самым невинным, дежурным пояснением:

— Видишь, Людмилочка, сколько у нашего гостя событий в личной жизни. Женился, стал отцом. Вот он так долго и не объявлялся. Чего же ты хочешь?

Неожиданно Людмила Петровна изменилась в лице, на нем появилось такое недоуменно-изумленное выражение, будто она забыла о чем-то особо важном.

— Что, что ты сказал? — В порыве чувств она даже слегка привстала.

— Я объяснил, почему уважаемый Виктор Власыч так долго собирался к нам в гости, — не понимая причин взволнованности супруги, пожал плечами Михаил Сергеевич.

— Нет, нет, ты сказал: «Чего же ты хочешь?»

— Ну и что?

— Боже мой! Я совсем, совсем забыла, что минуло ровно полвека. — Воскликнула: — Полвека! Чего же ты хочешь?

Обратилась к Донцову:

— Виктор, вы слышали о легендарном романе Кочетова «Чего же ты хочешь?»? Он был напечатан в журнале «Октябрь» ровно полвека назад, в шестьдесят девятом.

Михаил Сергеевич изумленно ахнул, словно проникшись волной чувств, охвативших супругу, а Донцов вообще перестал что-либо понимать.

— Впервые слышу, Людмила Петровна.

— Миша, он впервые слышит о романе Всеволода Кочетова!

— Чего же ты хочешь? — на сей раз воскликнул профессор и всем телом повернулся к Виктору. — Да, роман напечатали в «Октябре», где Кочетов был главным редактором. Но его ни разу не издавали отдельной книгой, о нем и сейчас — ни звука! Откуда же вам знать о гражданском подвиге бывшего фронтовика Кочетова? Я считаю, это был настоящий подвиг!

— Погоди, Миша. Дай мне сказать, все-таки я профессиональный филолог. К тому же ты допустил неточность. Роман Кочетова один раз издали, в Минске, по личному указанию тогдашнего первого секретаря ЦК Белоруссии Петра Машерова, который погиб в подстроенной автокатастрофе: на трассе в его машину врезался тяжелый грузовик с картошкой. Правда, тираж полностью скупила какая-то организация и, видимо, уничтожила. Виктор, вы и представить не можете, что творилось вокруг романа «Чего же ты хочешь?». В киосках Союзпечати за ним выстраивались очереди, его перепечатывали на пишущих машинках, размножали посредством малой полиграфии, так называемыми восковками, — ксероксов еще не было, — оттиски перепродавали. А в библиотеки поступил строжайший приказ не выдавать читателям номера журнала «Октябрь», где напечатан роман.

— Мое понимание той эпохи не позволяет свести воедино факты, упомянутые вами, — ответил Донцов. — Они рассыпаются, противоречат один другому. Была цензура, однако роман напечатали в журнале, а на книгу — запрет. В киосках продается, а в библиотеках не выдают. В моей голове это не укладывается, не связывается.