Немой набат. Книга вторая

— Людмилочка, ты, во-первых, успокойся, а во-вторых, объясни нашему гостю, что произошло с романом «Чего же ты хочешь?».

После взрыва эмоций Людмила Петровна взяла себя в руки и в лекционном режиме приступила к подробным пояснениям:

— Виктор, чтобы восполнить этот пробел в вашей исторической эрудиции, точнее, по литературно-политической части, начну... Ну, не издалека, а как бы со стороны. После филфака МГУ я работала литконсультантом в журнале «Советский Союз» — по договорам. И сполна дышала воздухом той интереснейшей эпохи, которую сейчас из политических видов толкуют превратно, примитивно, пошло. Главный редактор журнала поэт Николай Грибачев был кандидатом в члены ЦК КПСС, в журнале работал разжалованный бывший главред «Известий» зять Хрущева Алексей Аджубей, сохранивший неформальные связи в верхушке ЦК. В общем, мы были посвящены во многие подцензурные тонкости тех лет. Помнится, в ту пору выходили мемуары маршалов о Великой Отечественной войне, и там впервые после хрущевских разоблачений культа личности начали упоминать Сталина. А в ЦК в те годы Агитпропом ведал будущий архитектор перестройки Александр Яковлев. И знаете, что он сказал, Виктор? Вы не поверите, Яковлев несколько раз говорил в связи с маршальскими мемуарами: «Надо вернуть народу имя Сталина!»

— Не может быть! Он же был главным антисталинистом! — непроизвольно воскликнул Донцов.

— В перестроечные годы, в перестроечные, — улыбнулась Людмила Петровна. — А на рубеже семидесятых, наоборот, был главным официальным сталинистом, приветствуя мемуары, превозносившие Сталина. Неисповедимы пути Господни... Но извините, я отвлеклась, уж очень интересная была эпоха, мы сгорали от увлеченности литературно-общественной жизнью. Ну как же! Шел увлекательный кулачный бой между «Новым миром» Твардовского и «Октябрем» Кочетова. Литературные журналы — нарасхват, тиражи огромные, в каждом номере что-то горячее, зачастую кипяток.

— Людмилочка, извини, я перебью, — остановил супругу Михаил Сергеевич. — Понимаете, Виктор, сегодня можно свободно излагать любые точки зрения. Но обратите внимание, в обществе совершенно нет серьезной полемики — только обоюдная злая ругань. Каждый говорит или пишет для единоверцев, мнения не пересекаются, не искрят дискуссиями. Кстати, то же, к сожалению, в экономической науке, мы с вами об этом говорили. Кудрин, друг Путина, и Глазьев, помощник Путина, — каждый толкует о своем, но диспута нет. В сфере экономических идей конкуренция не допускается, Путину навязали видимость безальтернативности... А в ту действительно интереснейшую эпоху — права Людмила Петровна! — позиции скрещивались публично, хотя порой и с оргвыводами, как было с Твардовским. Но ведь его не посадили. Если не ошибаюсь, Трифоновича просто вывели из какого-то престижного партийного органа.

Донцова так увлекла интрига с неизвестным ему Кочетовым, что он попытался вернуть разговор в изначальное русло:

— Простите, Людмила Петровна, но хотелось бы узнать подробности о романе с таким запоминающимся заголовком — «Чего же ты хочешь?». Почему вокруг него было столько противоречий, круговерти? Из-за чего сыр-бор?

— Хм-м... — хитровато хмыкнул Михаил Сергеевич, выжидательно глядя на супругу.

Людмила Петровна удобно откинулась на мягкую спинку стула, скрестила руки на груди и начала рассказ, потрясший Донцова. Она словно открывала перед Виктором пласты прежней русской жизни:

— Да, Виктор, роман вызвал литературно-политическую бурю. В тот период интеллигенция была расколота по тому же разлому, что и сейчас. Но прав Михаил Сергеевич: сегодня нет ничего, кроме взаимных оскорблений или замалчивания «чужих» точек зрения, а тогда шла ожесточенная публичная полемика. На роман Кочетова даже пародии писали, причем — это уж совсем удивительно! — и те, кого мы сейчас называем либералами, и те, кого ныне причисляют к охранителям. Потому что от Кочетова всем досталось — и правым, и левым.

Донцову не терпелось прояснить суть столь громкого, как он понял, по-своему исторического романа, и Виктор хотел вновь вкинуть вопрос, но Людмила Петровна жестом остановила его:

— Одну минуту, Виктор, сейчас скажу главное: о чем роман. — Вдруг умолкла, задумавшись, и начала в новой эмоциональной тональности: — О чем! Написан полвека назад, а я рискну сказать, что Кочетов изобразил сегодняшний день. Судите сами. Сюжет простой: в СССР как бы нелегально, под иными «вывесками» приезжает группа идеологических диверсантов с целью... Ну, у них много целей: развенчание Сталина, нравственное разложение общества, поругание русских святынь и духовных ценностей, разрушение русского мира, насаждение культа вещей, накопительства, инфантилизация художественной интеллигенции. А по-крупному, обобщенно — победа над русской жизнью, расшатывание системы, ее предварительный демонтаж. И была перед той группой идеологических диверсантов поставлена задача: всех, кто не согласен с такой реформацией советской системы, заклеймить словом «сталинист». Это было опубликовано в 1969 году!