Немцы и славяне. История противостояния

Известие, что Карл Великий провел военную оборонительную линию от устья реки Дельвенды (Стекеницы) до Кильского залива, проистекает из источника не современного, а относящегося к XI столетию. Адам Бременский ссылается на источники, нам не известные, и в выражениях довольно неопределенных: «Invenimus quoque limitem Saxoniae a Karolo et caeteris imperatoribus»[118]. Видукинд первый объяснил топографически названия местностей, относящихся к вышеупомянутой пограничной линии, и первый внес в литературу сомнительное известие, дав ему вид положительности[119]. Видукинду казалось даже возможным определить время. Пограничная линия эта, уверяет он, проведена никак не позже 811 года, после примирения с Данией. Его мнение приняли Гизебрехт[120], Гильфердинг[121] и пр. Сомнительность известия, записанного у Адама Бременского, увеличивается еще более важными соображениями другого рода. Гизебрехт, согласившись принять оборонительную линию в Голштинии за факт неоспоримый, делает последовательный вывод и вводит туда франкских графов и маркграфов, которые должны были охранять границу от нападения неприятелей. Но укрепленная линия, проведенная с юга в северном направлении, не может защищать от вторжения врага с севера: ее единственное назначение – защищать от вторжения с востока или запада. Следовательно, оборонительная линия была сооружена с тем, чтобы задерживать нападения ближайших соседей с востока, то есть бодричей. Но спрашивается теперь, имел ли Карл Великий какой-нибудь повод обеспечивать военной линией страну, называемую Нордалбингией, если в продолжение всего его царствования не встречается ни одного сведения о каких-либо вторжениях бодричей. Уже с самого начала, как выше замечено, бодричи являются верными союзниками Карла Великого. Бодричский князь Дражко считается вассалом франкского монарха, идет войною с франкским ополчением на велетов, ведет войну в видах Карла Великого и именно с северными саксами, снискивает себе милость императора до такой степени, что получает от него страну Нордалбингию. Даже в последние годы царствования Карла Великого, когда Дражко уже не стало, когда назначен от имени Карла другой князь, Славомир, то и тогда в летописях не упоминается о том, чтобы бодричи изменили постоянной дружбе, с которой относились к франкскому императору. И следующий император Людовик Благочестивый из уважения к заслугам Дражко[122] чтит дарами сына его.

Приведенные соображения заставляют не только сомневаться в достоверности известия, переданного Адамом Бременским, но и отвергнуть его как невероятное. Оборонительная линия, можно предполагать, была проведена тогда, когда события вызвали ее необходимость. При Карле Великом, как показывает ход происшествий, никакой потребности в ней не ощущалось.

Возвращаясь к вопросу, какие завоевания между славянами сделаны немецким элементом во времена Карла Великого, мы думаем, что франкский император сделал роковой шаг, перешагнув Эльбу, рубеж славян, отделявший их от немецкого мира. Здесь первой опорой немцев сделалось укрепленное место Эзесфельд, за ним последовало медленное давление со стороны переселявшихся саксов, которые, заняв устье Эльбы, могли свободно распространяться в восточном направлении, ничем не стесняемые, так как не существовало естественных границ. Но была и другая крепость, построенная на правом берегу Эльбы, Hohbuoki, которая назначалась для отражения набегов смольнян, или, правильнее сказать, для завоевания их земли. Велеты же не подверглись опасности, они по крайней мере еще некоторое время сумели сохранить большую независимость, чем их западные соседи – бодричи.

Вот деяния первого представителя идеи обладания средневековым европейским миром. Цель указана, и путь проложен[123].

2. 814–843 годы

Объединенной монархии Карла Великого, раздвинувшей так далеко свои пределы в непродолжительное время, предстояла важная задача: сохранить и обеспечить приобретенное. Наследнику первого императора оставалось примирять разнородные составные части и содействовать образованию стройного, прочного целого. Но благочестивому государю эта задача была не по силам. Внешние дела мешали внутренней работе. Норманнский враг начинал беспокоить франкскую монархию еще при Карле Великом, который предчувствовал опасность, угрожавшую государству от северных насильников. Людовик старался отклонить грозу, но не был в состоянии противиться стремительному потоку событий, с которыми сцепляются отчасти и судьбы полабского, славянского мира. Мы коснемся слегка перемен, происшедших в Дании.