Немцы и славяне. История противостояния

Как ни усердно исправляли лютичи ошибку, сделанную во времена польских войн Генриха II, как ни неутомимо отражали немецкое господство, к которому вела ими же заключенная дружба с империей, все же таки сила союза лютичских народов клонилась к упадку.

Ее подрывали племенная вражда, внутренние несогласия, домашние раздоры.

Ратари стали нарушать равновесие союза лютичских народов. В пределах их земли находился главный храм славянский Ретра[378] с главным, всеми народами чтимым божеством Радигостом. Народы лютичского союза платили ежегодную дань в пользу храма Радигоста, обращались к жрецам в Ретре за решением важных дел, вследствие чего ратари стали считать себя народом первенствующим, превосходнейшим других, которому должны повиноваться другие.

Ретра («Urbs tricornis» – Трехрогий город) с высоты птичьего полета. Реконструкция К. Шухардта

В возгоревшемся споре за первенство хижане и долинчане приняли сторону ратарей. Черезпеняне же не соглашались подчиниться большинству[379]. Они взялись за оружие, чтобы силой его решить взаимные несогласия. Возгорелась ожесточенная война. Ратари потерпели поражение, черезпеняне торжествовали. И второй, и третий раз возобновлялась междоусобная борьба, и черезпеняне каждый раз выходили из нее победителями.

Тогда побежденные ратари решились призвать на помощь Готшалка, князя бодричского, и для вернейшего успеха не поколебались просить помощи даже у иноземных народов, у датского короля Свейна и саксонского герцога Бернгарда. Вспомогательные войска «трех королей» содержались за счет призвавших их ратарей и долинчан. Черезпеняне не отчаивались и сопротивлялись до истощения. Наконец они должны были просить мира, который купили себе, уплатив 15 тысяч марок серебра иностранным князьям[380]. Хотя в конце концов ратари восторжествовали, но победа принесла им только истощение и ослабление сил.

Черезпеняне выделились добровольно или принужденно из лютичского союза и перешли под власть бодричского князя Готшалка[381].

Такое постепенное ослабление силы лютичского союза приготовило ему неизбежный упадок. Лютичи могли сделаться легкой добычей предприимчивого и могущественного императора германского и открывали таким образом новый путь к приливу немецкого элемента в славянские края. Генрих IV, который по некоторым чертам характера походил на Оттона, вступал уже на завоевательную дорогу и, несомненно, подчинил бы лютичей немецкому господству[382], если бы внутренние дела первой важности не отвлекли его внимания и его сил. Молодой Генрих IV, франкского происхождения, действовавший по внушениям своей минутной страсти, не относился дружелюбно к знати светской и духовной, принадлежавшей другому народу саксонскому, герцоги и графы которого, равно как и все население, гордились своим превосходством и не раз уже делали попытки приобрести все большую и большую независимость от императорской власти. Меры, предпринимаемые королем, оскорбляли в саксах чувство самостоятельности, внушали опасение относительно неприкосновенного сохранения их свободы. Крепости, воздвигаемые Генрихом IV в окрестностях неприступных гор Герцинского леса, грозили чем-то недобрым. Сильный и могущественный граф Саксонский Оттон Нордгеймский сделался главою заговора, который, распространившись по всей Саксонии, соединил под общим знаменем самую влиятельную часть высшей феодальной знати, светской и духовной. Народ саксонский воодушевился чувствами столь любимой им свободы.

Болеслав Чешский. Средневековая миниатюра

Между разными требованиями, предложенными со стороны саксов королю Генриху (в 1073 году в начале августа), было и то, чтобы они были освобождены от похода, который предназначался против польского князя Болеслава Смелого. (Так у автора, ранее назван так, как принято и в современной историографии, – Болеславом Храбрым. – Ред.) Послы саксонские объясняли Генриху, что они и без того уже отягощены постоянными походами против лютичей, которые заставляют их не выпускать оружия из рук ни днем ни ночью и беспрестанными набегами опустошают их страну; предлагали ему свои соображения, напоминая, что было бы безрассудно воевать с отдаленным народом в то время, когда от ближайших соседей, лютичей, грозит постоянная опасность[383]. Миролюбивые требования саксов не могли совратить короля с избранного им пути.

Болеслав Храбрый на бронзовых вратах Гнезненского архикафедрального костела (изготовлены в XII в.)