Немые свидетели

— Владимир Федорович! Идите сюда!

Учитель пробрался через густую заросль кустарника и остановился пораженный. Прямо перед ним на скале краснел четкий силуэт какого-то зверя, похожего на собаку. Осмотрев скалу, он увидел, что вся она выше и ниже этого рисунка покрыта расплывчатыми красными силуэтами. В некоторых из них можно было узнать си-дуэты зверей и людей. Вот они, писанцы! Вот почему называется этот красивый камень Писаным! Учитель позвал других ребят, и они долго любовались рисунками, находя все новые и новые и высказывая самые невероятные догадки о том, что они изображали.

Вечером все сидели вокруг костра. С темного неба угрюмо моросил мелкий, противный дождь. Но он не мог залить костра. Выступ скалы, нависший над подножием камня, надежно укрывал путников.

— Эти рисунки, наверное, очень древние, — сказал учитель. — А если так, то здесь должна быть стоянка древних людей. Попробуем завтра начать раскопки.

Утром все проснулись раньше обычного. Учитель заметил, что кто-то уже успел наточить лопаты. Всем не терпелось.

Копать под скалой было очень трудно. Лопата поминутно звякала о камни. Земли здесь почти не было, лишь жирная, темная глина залегала между множеством крупных и мелких камней. Начинало припекать поднимавшееся солнце. Все сильней кусали комары, оводы и мошки. Копали по очереди, сменяя один другого, так как лопат было только две.

Вдруг в кучке камней и земли, выброшенной лопатой из ямы, заметили какой-то желтоватый предмет. Руками разгребая землю, ребята извлекли небольшую косточку и передали ее учителю. Почистив ее, он удивленно присвистнул. На кости была проделана дырка, а под ней виднелась густая сетка линий, пересекавших друг друга.

— Это, наверное, амулет. Его мог подвешивать на одежду шаман, — сказал учитель.

И он начал громко напевать арию Мефистофеля, его любимую, которую он пел только в очень хорошем настроении. Вот лопата выбросила из земли большой длинный камень правильной формы, облепленный глиной.

— Вымойте его в реке! — распорядился учитель.

Через несколько минут на траве лежала грубая плоская каменная мотыга.

— Вот это да! — раздался дружный вздох.

— Ну, ребята, хватит копать! Здесь нужны настоящие раскопки. А то мы можем только напортить.

С неохотой вылез парнишка из выкопанной ямы, с неохотой отошли остальные и унесли вещи в шалаш.

Учитель долго возился над рюкзаком, доставая большие листы бумаги, затем взял у дежурного немного масла и начал размазывать его по бумаге.

— Что вы делаете, Владимир Федорович?

— Кальку готовлю. Надо скопировать рисунки на скале и показать их ученым.

Скоро самодельная калька была готова. Правда, ее было не так уж много. Из срубленных березок сколотили лестницу. Учитель поднялся по ней и, наложив бумагу на скалу, стал обводить рисунки черным карандашом. Когда он уставал, его сменял кто-нибудь из ребят. Скоро калька кончилась, а рисунков на нее перенесли меньше половины.

— Ну что ж, ребята, придется пока на этом кончить. На будущий год придем сюда снова.

Осенью учитель поступил в Пермский университет, стал студентом-историком. А на следующее лето снова приехал на Вишеру вести раскопки под Писаным камнем, но уже не один, а с другими студентами. С ними был и руководитель — опытный археолог О. Н. Бадер.

И снова на полуостровке под скалой был поставлен шалаш. Снова около него весело трещал огонь походного костра, раздавались звонкие молодые голоса.

Работу было решено начинать сразу в двух местах. Одна группа занималась писанцами. Поверхность скалы обливали водой, и после этого рисунки, покрытые известковым налетом, выступали гораздо четче. Их копировали уже на настоящую, а не на самодельную кальку.

Там, где изображений было особенно много, фон вокруг них осторожно покрывали мелом. Так было легче разобраться в рисунках, да и фотографировать их было удобней.

Руководитель посоветовал студентам внимательно осмотреть многочисленные расщелины и выступы около рисунков. Там накопилась земля, а кое-где даже распустились голубенькие колокольчики.

В одной из трещин обнаружилась находка — сломанный с конца каменный наконечник стрелы и рядом с ним медная бляшка. Острием наконечник был обращен внутрь расщелины. Чья-то рука направила стрелу в скалу, и она застряла в щели. Древко со временем сгнило, а наконечник остался. Но для чего нужно было стрелять в скалу? Трещина расположена высоко, добраться до нее нелегко. Да и примоститься около нее негде. Напрашивалось предположение, что стреляли именно в скалу, а не в человека, не в зверя и не в птицу. Расщелина так прикрыта выступом скалы, что с площадки перед камнем невозможно послать в нее стрелу из лука. Стрела могла быть направлена только с реки — с лодки или с плота. Оттуда расщелина видна хорошо.

А как попала сюда медная бляшка? Она лежала рядом с наконечником, вплотную. Вряд ли ее кто-то специально положил, предварительно отыскав застрявший наконечник. Вероятнее всего, она была привязана к древку стрелы и вместе с ней попала в трещину.