Читаем Немые свидетели полностью

Уже свыше двухсот лет назад вишерскими писанцами заинтересовались путешественники. Тогда на Урале жили пленные шведы, которых русская армия Петра Первого била и под Лесной, и под Полтавой, и на берегах Балтики. Пленные шведы, сосланные на Урал, строили крепости и церкви, украшали дома воевод и богачей белыми изразцами с синими затейливыми рисунками.

Среди пленных шведов был Франц Страленберг, очень интересовавшийся всем, что видел в далеком лесном краю, богатом всякими диковинками. Он рассматривал и рисовал серебряные персидские и арабские блюда, выпаханные русскими крестьянами около Чердыни. Обратил внимание и на писанцы, когда вместе с товарищами ехал по Вишере на строительство русских городков в Сибири.

Очевидно, лодка с пленными шведами останавливалась около Писаного камня и приткнулась у его подножия к небольшому пятачку земли, заросшему редким лесом и кустарником. От местных крестьян Страленберг уже слышал о загадочных рисунках и решил посмотреть их. Он вскарабкался по выступам скалы и увидел красные фигурки, проступавшие на серой поверхности камня. Страленберг сразу отметил, что похожие изображения он уже встречал раньше у себя на родине и в Исландии. Но только там древние мастера рисовали их на кусках кости. Здесь же рисунки нанесли на скалу или выжгли огнем. В записной книжке путешественника появились зарисовки писанцев. Некоторые рисунки были очень расплывчаты, и зарисовки были сделаны грубо и неточно.

Через несколько лет, вернувшись на родину, Страленберг написал книгу, где рассказал обо всем, что видел интересного в России. В книге было много иллюстраций и среди них — рисунки вишерских писанцев. Позднее их много раз перепечатывали в своих работах другие ученые, но никто не проверил, правильно ли скопировал Страленберг писанцы. И никто не смог объяснить, кем и когда сделаны они на скале.

Правда, через сто пятьдесят лет после Страленберга на Вишере побывал геолог Кротов. Он бегло сравнил рисунок Страленберга с подлинником на скале и отметил, что сохранилась едва лишь половина тех изображений, которые видел Страленберг. Однако, как выяснилось впоследствии, Кротов поспешил с таким заключением. Большая часть рисунков сохранилась и дошла до наших дней.

Писанцы видели многие, но никто не сделал точных копий с рисунков, не осмотрел всю поверхность скалы около них, не обратил внимания на маленький полуостров у подножия Писаного камня. Так и оставались они «диковиной», непонятной и немой. Заставить их рассказать свою тайну ученые сумели только спустя еще семьдесят лет — в наши дни.

Это было уже после окончания Великой Отечественной войны. Школьники из Красновишерского района со своим учителем Владимиром Федоровичем Генингом совершали обычный туристский поход по берегам Вишеры. Учитель уже тогда интересовался историей края. Особенно ему хотелось посмотреть Писаный камень, о котором много рассказывали местные жители.

Плоты юных туристов пристали к подножию Писаного камня. Река здесь была изумительно красива и манила прохладой. Ребята бросились купаться, а потом поднялись на высокий уступ скалы над Вишерой. Прыгнуть вниз в быстро бегущую реку было страшновато. Первым прыгнул учитель, за ним стали нырять те, кто посмелее. На дне реки темнели острые камни, ледяная вода обжигала тело, но зато каждый прыгнувший чувствовал себя сильным и смелым.

Обогревшись после купания, ребята с большим трудом вскарабкались на вершину камня. Перед ними расстилалась бесконечная, уходящая к горизонту тайга, окрашенная желтоватым светом солнца. Под ними лентой вилась Вишера. У подножия камня были видны маленькие квадратики плотов и белое пятнышко палатки. Высота такая, что дух захватывает. Старожилы говорили, что недалеко от вершины на отвесной скале есть небольшая пещера. Войти в нее можно только спустившись по веревке. Метрах в двадцати от вершины на гладкой поверхности скалы — темный выступ. По рассказам, это и есть вход в пещеру.

Учитель достал длинную прочную веревку и крепко привязал один конец ее к большой развесистой сосне на краю обрыва. Другой конец он обмотал вокруг пояса и закрепил его. Потом медленно, нащупывая ногами выступы скалы, начал спускаться. Вдруг нога сорвалась с выступа, веревка натужно заскрипела, и где-то далеко внизу булькнули упавшие в воду камни. Ребята замерли. Учитель, повисший над пропастью, снова нащупал выступ и осторожно стал спускаться дальше. Вот он уже перед входом в пещеру. Но как попасть в нее, если вход очень узкий, а скала отвесная? Ребята увидели, как, прогнувшись назад, учитель вытянул вперед сначала одну, потом другую ногу и стал проталкивать тело в пещеру.

Следом за ним осторожно спустились еще двое ребят, уже имевших опыт лазания по пещерам. Остальным учитель спускаться не разрешил. Пещера была маленькая, узкая, и ничего интересного, кроме костей мелких пташек и грызунов, затащенных сюда крупными хищными птицами, в ней не было.

Выбравшись из пещеры, учитель с ребятами спустился вниз. У подножия камня загорелся веселый огонь костра. Начали готовить обед. Вдруг из-за кустов раздался голос:

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека путешествий и приключений

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза