Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм

Хайдеггеровское внимание к аутентичности уже отличает его от симондоновского магического мира, для которого такой проблемы просто нет: аутентичность становится вопросом там, где она чем-то подрывается. Неприятие Хайдеггером калькуляции и подсчетов, получившее развитие в «Черных тетрадях», указывает на особую концептуализацию экономии как таковой, появляющейся вместе со средством и экономикой последнего: как только мир раскрывается не как данность, а как средства, появляется и возможность перебора средств, замены одного средства другим. Хайдеггер хотел бы сохранить средство, инструмент, Zeug (он не отказывается от базовых положений фундаментальной онтологии), но хотел бы сделать его незаменимым. Однако это-то и невозможно: однажды запущенная экономия не может быть исключительно экономией «настоящей цены» – последнюю всегда можно сбить, так что мир может стать дешевкой. Хайдеггер увидел эту инфляционную возможность (и отождествил ее, в частности, с различными фигурантами экономики калькуляций, подмен и мошенничества – Machenshaft). Любое средство с самого начала заменимо, и эта заменимость носит двоякий характер: с одной стороны, одно средство может буквально заменяться другим, в контексте одной и той же задачи, одной и той же работы (а потому возникает эффект его необязательности, произвольности, контекстуальной несвязности), а с другой – сама эта возможная замена очерчивает пространство экономии, в котором можно выбирать из множества разных инструментов, которые как раз и становятся инструментами в процессе такого выбора. В этом смысле внимание Хайдеггера к «руке» и подручному означает, прежде всего, желание остановиться на пороге этой инструментализации/экономизации, закрыть саму эту процессию, отождествляемую с порочным кругом западноевропейской цивилизации. Экономия по умолчанию генерируется фундаментальной онтологией средств, однако это недопустимо, поскольку она должна имитировать магический мир средств (ключевых точек), которые еще не отделены от своих сетей, не могут быть из них вырваны.

Заменимость средства (вписанная в само его определение) указывает на то, что Machenshaft может пониматься не только как экономическая калькуляция (и, соответственно, просчет выгод, что, с точки зрения Хайдеггера, уже является мошенничеством), но и как собственно перебор возможностей, бесцельное прилаживание одного средства к другому, бриколаж, который противоположен мастерству мастера, работающего с аутентичными инструментами (старой надежной кистью, резцом и т. п.). Бриколаж нельзя допустить именно потому, что в нем аутентичные инструменты деградируют до стадии еще-не-инструментов, на которой их функции могут быть переопределены. Он является следствием не избыточной функциональности, а, скорее, отсутствия какой бы то ни было изначально вписанной в него функциональности: проблема не только в том, что каждый инструмент может быть заменен другим, но и в том, что каждый не до конца определен в качестве именно такого-то инструмента, а потому его можно откатить на более примитивную стадию, когда это просто «нечто», которое, возможно, для чего-то и сгодится. Элементы бриколажа – это недо-инструменты и недо-вещи, которым еще предстоит приписать функциональную определенность. Любой инструмент остается не вполне инструментом потому, что он заменим, и эта замена подрывает его исключительный статус, создавая своего рода остаток и довесок в нем самом, мешающий ему слиться со своей задачей, вписаться раз и навсегда в систему онтологических «отсылок». Он всегда меньше самого себя, поскольку очередная замена может легко списать его в утиль, превратить в «нечто». С другой стороны, он всегда больше самого себя, что и должно доказываться бриколажем: если что-то можно приладить к чему-то другому иначе, не так, как было, значит эти вещи уже больше самих себя. Инструмент принципиально не может быть равен себе, и это как раз оказывается источником напряжения, поддерживающего тексты Хайдеггера.