Ненадёжный признак

Пока я возился с рисом, в мобильном снова звякнуло. Я подумал, что сестрёнка прислала ещё одного сердитого Наруто, и решил не отсвечивать, пока не закончу. Когда же я наконец удосужился проверить сообщения, выяснилось, что Мичико повесила новую фотку, да ещё и с точным указанием места съёмки. Йоу, супер! На фотографии был запечатлён большой аквариум с пёстрыми карпами-кои. За ним виднелся типичный дворик японского дома с маленьким прудом. Озадаченный, я ещё раз проверил локацию: снимок сделан в центре Стокгольма, в какой-то дизайн-студии. Они что, разбили японский сад прямо в помещении? Я бросил в рюкзак готовый о-бэнто и выскочил из дома. На улице ослепительное июльское солнце неумолимо переплавляло жаркое утро в ещё более жаркий полдень. Надеюсь, Мичико задержится у аквариума, пока я до него добираюсь!

Через тридцать минут я, запыхавшись, стоял на ступеньках у стеклянной двери, на которой висело ярко оформленное объявление, всё в оранжевых рыбках. В тексте говорилось, что владелец помещения недавно ездил в Токио и посетил там аквариумную выставку. Увиденное так его ошеломило, что он договорился с организаторами выставки и привёз небольшой её фрагмент в Стокгольм. Фрагмент назывался «Арт-объект „Времена года“» и, как было написано внизу плаката, являлся блестящим образцом японского дизайнерского искусства. Я хмыкнул. Немудрено, что японская девушка, выбравшая для своего инстаграма название «Золотая-рыбка-из-Синдзюку», это мероприятие не пропустила.

Я толкнул дверь. Внутри оказался самый обычный интерьерный магазин, каких много здесь, в Стокгольме: мебель, светильники, картины. Не одной, так сказать, IKEA жив шведский человек. Посетителей хватало, но обошлось без толкотни: магазин был просторным, и анфилада помещений шла, видимо, по периметру всего здания. Я потоптался у входа, заглянул в ближайший ко мне отдел, где два человека с деловитым видом стояли у стопки персидских ковров (может, и не персидских вовсе, но так в моём представлении должны выглядеть именно персидские). Один из них, возможно, продавец, с видимым усилием листал эту стопку, как книгу, а второй, наверняка — покупатель, щурил глаза, задумчиво цокал языком и всё никак не мог выбрать. Увидев меня, продавец с облегчением бросил наполовину перевёрнутую ковровую страницу (покупатель застыл в позе мыслителя над блёкло-голубым полотном с развесистым гранатовым деревом) и спросил, чем может быть полезен. Я сказал, что хочу взглянуть на арт-объект «Времена года». Он кивнул, проводил меня до винтовой лестницы в соседнем отделе и, вздохнув, вернулся к своему гимнастическому снаряду. По лестнице уже поднимались парень с девушкой, и я последовал за ними.

На втором этаже не наблюдалось ни череды комнат, ни высоких зеркальных окон от пола до потолка. Зато там обнаружился огромный затемнённый зал со светящимся экраном на стене и десятком широких скамей, расставленных в произвольном порядке. Почти все они были заняты, мощный кондиционер гонял по залу прохладный воздух, пахнущий чем-то цветочным, из динамиков по бокам экрана лилась тихая музыка. Клёвое место, особенно если попасть сюда из уличной жары и сутолоки. Когда мои глаза привыкли к темноте, я понял, что экран на стене — вовсе не экран, а тот самый арт-объект «Времена года», о котором говорилось в табличке на двери. Эх, вот как бы рассказать о нём поточнее, я ведь не большой умелец описывать арт-объекты. Наверное, больше всего это было похоже на стеклянную стену, внутри которой в прозрачной воде плавали трёхцветные карпы «кои», у нас их ещё называют парчовыми. Карпов было много, целая стая! Но и аквариум был огромным. Думаю, в длину он был не меньше восьми метров, а в высоту метра два точно.

Вальяжные рыбы медленно парили в воде, а на стене за ними сменялись классические виды моей страны, снятые в разное время года. Зелёная бамбуковая роща, огненно-алый клён в парке. А вот и внутренний дворик дома с прудом, который был на фотографии Мичико. Похоже, за аквариумом находился дисплей, на котором крутили закольцованный ролик. Белый карп с чёрными кляксами на спине неторопливо проплыл над заснеженным склоном Фудзи под еле слышный звон колокольчика. Йоу, красота-то какая! Тряхнув головой, я отвёл глаза от аквариума: я же не за карпами сюда пришёл, а за золотой рыбкой. И я сразу её увидел. Девушка, чьи портреты я наловчился рисовать почти с закрытыми глазами, сидела на самой ближней к стеклянной стене скамье.

В кармане звякнул мобильный. Не иначе, Четвёртая начала терять терпение. Вот приспичило же человеку полюбоваться на фиолетовый цветочек! Цветочек, между прочим, никуда не убежит. Я перевёл телефон в беззвучный режим и, осторожно лавируя в темноте между людьми и скамейками, подошёл к Мичико. По её лицу пробегали тени, но я сразу увидел, что в жизни она гораздо милее, чем на своей фотографии или на моих набросках.

— Не помешаю?