Ненадёжный признак

Помню, как я ходил по пустому ещё кабинету и тщательно подыскивал место для своей дипломной работы в синем переплёте. Работа называлась «Общение с воображаемыми компаньонами: польза и вред для социализации детей в раннем возрасте». Благожелательная, а местами прямо-таки хвалебная рецензия на неё, напечатанная в солидном медицинском издании, грела сердце начинающего практика. Поставить её на полку или положить на стол? Оставив теорию позади, я ждал своих первых пациентов. Джаути Пасангре был одним из них. Он пришёл ко мне по направлению специалистов компании «Nomokar Inc», и признаться, я был немало удивлён их нахальством. Неужели они действительно считают, что я на их стороне? Одной из причин, по которым я выбрал свою специальность, было отчаянное желание покончить с этой компанией раз и навсегда. Номокар должен быть разрушен! Конечно, чем дольше я учился, тем яснее мне становилось, что обиженный ребёнок внутри меня может и не знать, что для него хорошо, а что — плохо. Понимание того, что произошло со мной на самом деле, пришло много позже. Однако я всё ещё не был готов признать людей из «Nomokar Inc» своими друзьями. Ни о каком сотрудничестве не могло быть и речи. Но однажды на моём столе зазвонил телефон. Я взял трубку.

— Доктор Свантесон? Добрый день. Вас беспокоит Бруно Йенсен из «Nomokar Inc». Пожалуйста, дайте мне договорить, — торопливо добавил незнакомый мужской голос.

Я помолчал. На том конце провода терпеливо ждали.

— Ладно, — решил я. — Что вам угодно, господин Йенсен?

— Понимаете, — неуверенно начал он, — мы хотели бы попросить вас о помощи. К нам обратился один молодой человек…

На словах «попросить о помощи» я удивился. Моего удивления хватило на то, чтобы выслушать сбивчивый рассказ господина Йенсена до конца. Выяснилось, что у компании до сих пор нет штатного психолога (да неужели?). И что время от времени у их клиентов случаются нервные срывы (кто бы сомневался!). В этом случае они направляют их к лучшим психологам (как же, помню: я и сам, будучи клиентом компании, был отправлен к такому). Но сейчас никого из этих людей нет в Стокгольме (ещё бы, пора отпусков), а молодой человек — приезжий издалека и не может ждать (хм, похвальная забота о клиенте), к тому же господин Свантесон успел зарекомендовать себя как авторитетный эксперт в области, о которой идет речь (о да, капелька лести в процессе убеждения никогда не повредит), так что господин Йенсен был бы просто счастлив, если бы господин Свантесон нашёл время, и так далее, и тому подобное.

Я помедлил с ответом ровно столько, чтобы господин Йенсен с беспокойством окликнул меня.

— Господин Свантесон?

— Как зовут вашего клиента? — поинтересовался я и посмотрел на расписание завтрашнего дня, пока ещё полностью свободное.

— Его имя — Джаути Пасангре. Он живёт где-то на острове в Малайском архипелаге и прилетел в Стокгольм сегодня утром. Хелена… — господин Йенсен покашлял, — наша сотрудница сейчас занимается его размещением, он плохо ориентируется в европейском городе.

— Хорошо, — поразмыслив, согласился я, — передайте господину Пасангре, что я жду его завтра в десять часов.

Господин Йенсен выразил свою горячую признательность, и мы вежливо попрощались. Повесив трубку, я подумал с иронией, что взрослого человека не определяет количество прожитых им лет. Способность не бросить трубку, когда разговариваешь со своим давним врагом, характеризует взрослость гораздо точнее.

Джаути Пасангре не был в курсе наших разногласий с «Nomokar Inc», да и откуда бы он мог о них знать. Он пришёл точно в назначенное время. Его внешность соответствовала экзотическому имени. Как я понял из анкеты, заполненной неуверенными печатными буквами, он родился на острове, затерянного где-то в Индонезии. Это был юноша не старше двадцати лет — маленького роста, смуглый и жилистый, будто весь сплетённый из верёвок, с щегольскими тонкими усиками и блестящими карими глазами. Говорил он на ломаном английском, простыми, короткими предложениями, себя называл «Джаути из народа баджао», а ко мне почему-то обращался в третьем лице, как к «белому туану». После нашей беседы я выяснил, что «туан» на индонезийском значит «господин», но в тот момент я этого не знал, иначе настоял бы на более подходящем «доктор». Я предложил ему чаю и попросил рассказать, с чем он пришёл. Он охотно согласился, и я включил магнитофон, чтобы записать его историю. Похоже, он плоховато слышал, потому что предпочитал не отвечать на вопросы, а угадывать их. Я не перебивал его, давая выговориться. Рассказывая, он сильно волновался. Теребил свои короткие волосы, дёргал себя то за мочку уха, то за нос, вскакивал с места, подходил к окну, садился снова. Он кружил по моему кабинету, как дельфин по тесному аквариуму. Я наблюдал за ним, стараясь оставаться безучастным, но с досадой понимал, что у меня это плохо получается…

Запись на компакт-кассете SONY CHF 90