Ненадёжный признак

— Когда уходите в горы? — Завтра. — Какой у тебя план? — Я просто хочу увидеть Олли. Уговорить его вернуться домой, если получится. Если он захочет… — Если Олаф живёт с этой тварью, он не может знать, чего он хочет. Он видит только то, что ему дозволено видеть. — Не кричи, пожалуйста. — Прости. Ты ходила к Берте. Она рассказала тебе? — Да. У меня будет с собой фляжка. — Что ж. Тогда у нас есть шанс. Но если тварь не захочет его отпустить… Твой может нам пригодиться. — Его зовут Джефф, отец. Моего парня зовут Джефф. И я не смогу уговорить его затвайсить хюльдру. — Я не об этом. Я вообще не слишком верю в эту шведскую штуковину. — А о чём тогда? — Его можно предложить вместо Олли. Лесной твари без разницы, кто ублажает её в постели. — Что?! — Ты меня поняла. — Я не буду этого делать. — То есть брата тебе не жалко. — Я не буду этого делать, отец.

Я засовываю номокар в боковой карман рюкзака. Теперь я смогу дотянуться до него, не снимая рюкзак с плеч. Если эта вещь может хоть как-то помочь, пусть лежит близко. Мы уходим с поляны, оставляя шум водопада позади. Через минуту шум резко стихает, будто водопад внезапно обмелел. Ничего удивительного, объясняю я себе. Звукопроводимость в тумане плохая. Туман — это взвесь крошечных водяных капель в воздухе. Звуковые волны спотыкаются об эти капли, и звук рассеивается. Не бог весть какое грамотное объяснение, но меня оно устраивает. Я стараюсь представить звуковые волны, исходящие от падающей воды, и мне это удаётся. Подрагивающие голубые синусоиды, будто начерченные в воздухе, пульсируют у меня перед глазами. Тем временем Джефф выводит нас к основанию холма, и я вижу каменистую тропу, петляющую между камней по склону. Мы начинаем по ней подниматься, и с каждым шагом я чувствую, что удушливое облако паники снова наползает на меня. Будто в этом тумане висят не капельки воды, а капельки страха. Крошечные шарики с тонкой оболочкой, наполненные ощущением опасности. Едва коснувшись меня, эти шарики лопаются, и их липкое содержимое выплёскивается на мою кожу. Скоро я вся буду пропитана этой гадостью, и тогда… Тогда я развернусь и побегу вниз с холма, к спасительной норе у водопада.

— Сахарок, что с тобой такое? — Джефф обеспокоенно всматривается в мои глаза, легонько потряхивая за плечи. — Устала? На тебе лица нет.

Я трясу головой, стараясь отогнать наваждение.

— Не знаю… Джефф, тебе не страшно? — выпаливаю я самое важное, что сейчас меня занимает.

— Нет, — пожимает он плечами удивлённо, — а чего здесь бояться?

Он берёт мои руки в свои ладони.

— Да ты замёрзла просто, вот и побледнела. Давай-ка двигаться поэнергичнее, м?

Я слабо киваю, цепляясь за его горячую руку. Мне не хочется выпускать её. Джефф ободряюще целует меня в нос, и мы снова бредём по тропе вверх. Первым идёт он, а я за ним, держа его за руку и отчаянно стараясь совладать с накатывающими на меня липкими волнами.

— Потерпи, сахарок, — в голосе Джеффа слышится беспокойство. — Мы почти на вершине. Вниз идти будет легче.

Я гляжу вперёд, стараясь разглядеть вершину. Синусоиды перед глазами пульсируют всё быстрее, меня сильно тошнит. Я падаю на колени, выпустив руку Джеффа. Острый камень впивается в мою правую коленку. Боль на секунду приводит меня в чувство и я пытаюсь вспомнить, чем могла так некстати отравиться. Моя рациональная часть, уже давно перебравшая возможные варианты, отклоняет версию пищевого отравления. Часть, отвечающая за честность перед собой, коротко резюмирует: ты напугана до тошноты. Кайса, чего ты боишься? Или правильнее будет спросить — почему? Ещё какая-то мысль пытается пробиться сквозь мглу в моей голове, мне уже почти удаётся поймать её, но в глазах окончательно темнеет и я отключаюсь.

— Кайса!

Я слышу слабый хлопок. Потом снова своё имя, и снова хлопок, теперь чуть громче. Разлепляю ресницы. Вижу озабоченное лицо Джеффа над собой. Щёки горят. Опираюсь о землю руками, Джефф помогает мне сесть.

— Божечки, Джефф, — говорю я, прикладывая ладони к горящим щекам. — Ты что же это, пощёчин мне надавал?