Ненаглядная красота

— Что ты, девушка-красавица, не весело живёшь? Аль тебе у меня плохо? Али ешь невкусно, пьёшь несладко, али спать тебе жёстко, вставать холодно?

— Нет, я ем вдосталь и пью сладко; мне спать мягко и вставать тепло, и слова я от тебя злого не слышала, а хочется мне домой, со своими повидаться. Как-то там без меня справляются? Матушка стара, а сестрица ленива. Мне-то хорошо, а им, верно, плохо.

Ну, Баба-яга и говорит:

— Ну, коли хочешь домой, я тебя держать не стану. Я тобою много довольна; идём, я тебя провожу. Вот твоё веретёшко: чисто омыто, серебром повито.

Подвела её Баба-яга к серебряным воротам, открыла ворота. Стала девица выходить, а её всю золотом и осыпало.

Пошла она по лугу, встретились ей овцы. Дали они ей молодую овечку и баранчика. Встретились коровы — дали ей телушечку. Встретились кони — дали ей жеребчика. Идёт домой девушка — стадо перед собой гонит.

Дошла до ворот, её собачка встречает, тявкает:

— Наша падчерица пришла, добра принесла, гау, гау!

А бабка собачку веником:

— Молчи, Шавка, её давно на свете нет.

Выбежали мачеха с дочкой из дому. Увидали они Машу в золоте, и завидно им стало.

На другой день утром мачеха родную дочку у колодца посадила и прясть заставила. Дала ей тонкого льна, а она прядёт, словно бичеву тянет. Немного напряла девушка. Взяла веретено и в колодец кинула. Велела старуха своей дочке за веретёшком прыгнуть. Прыгнула девица, упала на мягкий лужок. Пошла по лужку — навстречу ей стадо овец.

Запросили овцы девушку:

— Подгреби под нами, подмети под нами: у нас ножки болят.

А она им в ответ:

— Вот ещё! Не за навозом я пошла, за богатством пошла.

Идёт дальше — навстречу ей стадо коров.

— Девушка, девушка, подои ты нас, подои ты нас!

А она им грубо да зло:

— И не подумаю! Не за работой иду: я за золотом иду.

Идёт дальше, встретился ей табун коней.

— Расчеши нам гривы, девушка, вынь репей!

А она в ответ:

— Не затем я иду: за добром спешу.

И пошла прочь.

Видит — стоит избушка. У избушки Баба-яга — большие зубы, кривая нога. А девушка её не испугалась. Прямо идёт, неучтиво разговаривает:

— Эй, Баба-яга, кривая нога! Что у тебя делать надо? Поработаю у тебя, а ты мне золота дашь.

Ну, Баба-яга ничего не сказала. На работу её нарядила.

У ленивицы щи несолоны, полы неметены, постель незастлана.

У ленивицы в дому холодно и темно, во дворе неметено и грязно.

Вот день прошёл, и другой прокатил. Баба-яга ей и говорит:

— Пора тебе домой идти. У тебя мать, чай, не наплачется.

А ленивица в ответ:

— А мне что, пускай плачет, пускай слёзы льёт! Мне и тут хорошо.

Ну, Баба-яга её всё-таки к воротам проводила, веретёшко ей отдала, пеньковое веретёшко, серебром не повито.

Открыла Баба-яга ворота.

— Какая, — говорит, — работа, такая и плата.

Только девушка за ворота ступила — полилась из ворот смола липкая, всю ленивицу облепила.

Пошла она по лугу. Её овцы толкнули, коровы боднули, кони лягнули.

Подошла к дому, увидала её собачка, затявкала:

— Тяу, тяу, мачехина дочка во смоле пришла!

Закричала бабка:

— Молчи, Шавка, наша дочка в золоте придёт.

А тут дочь вошла страшная, чёрная…

Стали её в бане отмывать. Мыли, мыли, до сих пор моют, а отмыть не могут.

БЕЛАЯ УТОЧКА

 некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с молодой женой. Хороша была царица, — словно берёзка на поляне, — и бела, и кудрява, и нравом ласкова. Все её любили, все её жалели, только не любила её старшая сестра. И та хороша была — и бела, и кудрява, да сердцем черна, нравом жестока. Крепко она сестре завидовала, на счастливое её житье зарилась.

Только год прокатил, как поженились молодые. Не успел ещё царь на жену наглядеться, не успел с ней наговориться, не успел её наслушаться, а уж надо было ехать ему в дальний путь по делам, покинуть жену на чужих людей. Что делать? Говорят, век обнявшись не просидеть.

Долго плакала молодая жена, долго царь её уговаривал. Повелел он ей не покидать высокого терема, дворцового сада, ни в поле не ходить, ни в леса не ездить, чужих советов не слушаться, чужих людей в дом не пускать.

Попрощался с молодой женой и уехал в дальний путь.

Ну, день прошёл, и другой прокатил; скучно царице. Целый день у окошка сидит, на дорогу глядит, на шитьё шёлковое слёзы роняет. Без любимого веселья нет, без хозяина — дом сирота. Вот послала она гонца-скорохода к батюшке своему за старшей сестрой.

«Всё, — думает, — мне веселее будет».

Приехала старшая сестра, по дому бродит, на богатства любуется, а всё ей не нравится. Что няньки-мамки сделают — всё не так, всё не так. И кушанья ей не солоны, и перинушки плохо взбиты, и полы плохо метены. Сестрица её уговаривает, всё по её делает, а ту угомон не берёт. Ну, так день идёт и другой идёт. Вот раз и говорит царице старшая сестра:

— Не могу я всё в терему сидеть, хоть бы по саду прошлись, тоску развеяли…