Ненаместные

— Будь я мамой, не поверила бы. Я и сейчас не верю, — она вздохнула и вытащила несколько шпилек, разрушая сотворенный колтун, и тут же начала колдовать над новым, — между вами же точно…

— Знаешь, Мрыкла, далеко не все в этом мире вертится вокруг любви и брака, — сухо заметила Жаннэй.

— Женившись, мужчина вместе с женой получает и статус. — Мрыкла пожала плечами и повернула Жаннэй к зеркалу, — вроде бы подойдет, да? Кима никто бы не воспринимал всерьез, если бы мама не подыскала ему невесту. Холостяк слишком вольная птица, чтобы давать ему серьезную работу, особенно холостяк, к Тьмаверсту почти ничем не привязанный. Да, конечно, вокруг брака вертится не весь мир, но очень весомая его часть.

— К чему ты ведешь?

— Я хочу, чтобы вы оба поняли, что мама вовсе не злая мачеха. Она старалась. И она обидится, что ее старания выкинули на ветер, она захочет понять хотя бы, ради чего… или кого. Ты должна быть как Тьен, ясно? Мама обиделась на Лиль, конечно же, она обиделась! Лиль своим романом просто уничтожила Кима, так и есть. Уничтожила. Но я и Лиль понимаю. И мама понимает, я уверена. Она не стала бы убивать за порушенную репутацию.

— Но Лиль ведь девушка ниоткуда, о какой еще репутации речь, о каком статусе? Она ведь никто. — Нахмурилась Жаннэй, — Я не до конца понимаю.

Она врала: тут не было ничего сложного. Но ей было важно знать, как это понимает Мрыкла — потому что ее воспитание и взгляды многое говорили и о ее матери тоже.

— Она чистая кровь, а плодовитый брак лучше, чем брак выгодный, вот и все. Киму по статусу подошла бы только Фарга, а она психанутая, никто ее не возьмет даже по большой любви, — фыркнула Мрыкла, — все просто.

— Я… услышала.

— Хорошо.

— Так вот, почему ты помогаешь?

Мрыкла отвернулась, открыла дверцы одного из многочисленных шкафчиков, приподнялась на цыпочки, нашаривая что-то далекое. Какое-то время она молчала, делая вид, что полностью поглощена этим занятием.

Наконец она повернулась, сжав в кулаке запыленный тюбик помады.

— Мне этот цвет никогда не шел, — пояснила она, — знаете, когда случилось то, что случилось… Когда… загорелся дом… Моей первой мыслью было… Что это все из-за слухов. И что тут есть моя вина, и все такое… Но… Я не хочу в это верить, это глупо, если хорошенько все обдумать.

— Вот как?

— Ну да. Но еще я поняла одну вещь… что кто угодно первым заподозрит именно… маму. И я хочу, чтобы… Если что-то… Чтобы вы хотя бы выслушали. Дело ведь даже не в законе, мудрая Жаннэй. Если бы кто-либо из Паштов действительно сделал такое, даже будь у вас доказательства, никто не стал бы слушать, потому что традиции куда сильнее законов, и… согласно традициям, Пашты должны были наказать Фанков. Фанки ведь даже не род. Они никто. Но я не хочу, чтобы Ким… или Умарс — Умарс ведь дружен со средним Вааром, — я не хочу, чтобы они считали маму убийцей. Вы мне не слишком-то нравитесь, и мне грустно, что из-за вас Ким, я уверена, уедет, но я все равно сделаю все, чтобы вы с мамой поладили.

— А мне и правда идет, — заметила Жаннэй, глядя в зеркало на отражение бледного лица — Мрыкла на мгновение опустила свой щит надменности и спеси, и теперь казалась совсем еще девчонкой, — красиво. Моя работа — гасить разбушевавшийся конфликт, чтобы не случилось еще большей беды. Я пытаюсь понять, что случилось, не чтобы наказать, а чтобы разгрести последствия. Поэтому… давай вместе приложим все усилия, чтобы я поладила с Яйлой.

— Не сказала бы, что у вас много опыта в том, чтобы налаживать контакты с людьми, — фыркнула Мрыкла.

— Раньше мне не приходилось делать этого самой, — пожала плечами Жаннэй, — извини за руку.

— Ну, ты хотя бы стараешься, — Мрыкла стремительно возвращала свою непрошибаемую уверенность, — это мило, — и прежде, чем Жаннэй успела как-то отреагировать на это заявление, приложила телефон к уху, — Эй, Кортни? Ну где ты там бродишь?..

Слова «ритуал имянаречения» только звучали солидно. На деле это была обычная формальность. Марика, Варика и Чецка получили свои имена, еще когда сидели себе в мамином пузе и еще не освоили даже таких простых штук, как есть ртом и дышать легкими.

Но положено было, когда дети окрепнут, отвезти их в ресторанчик дядь Кееха и не забыть прихватить с собой подарков и для духов, и для жреца.

Из-за того, что Чецка родился слабеньким, и отцу пришлось его донашивать, ритуал для тройняшек проводили куда позже обычного и без особой помпы. Хонга и Айна Ваар решили, что в этот раз другие ветви рода обойдутся без приглашений. В отличие от обиженных родственников, которые, прознав о таком непотребстве, начали названивать с самого утра, Данга с радостью притворился бы ветошью или собственным троюродным братом, лишь бы не тащиться на эту религиозную скукотень, но, увы, как когда-то от собственного имянаречения (на котором младенец-Данга орал благим матом, вывертывался и даже пытался укусить невозмутимого дядь Кееха за нос голыми деснами) так и в этот раз откосить ему не удалось. А когда Данга был чем-то недоволен, он выносил мозг Герке.