Ненастье

Итак, что делать? Он осмотрелся. Грузовики уползали к мосту, чтобы укрыться на правом берегу. Бронемашины — в ауте. Без их поддержки бойцы не подавят огневые точки «духов». Значит, надо подобрать раненых возле БМП и тоже отходить за мост. Сейчас Серёга очень нравился себе: он чётко оценивал ситуацию и определял цели. Вообще он считал себя прирождённым лидером и потому был доволен стечением обстоятельств, воодушевлён предстоящим делом. Он сунул в зубы свисток и снова засвистел.

— Так, мужики, — сказал он. — Я командир. Ставлю задачу. Мы скрытно перемещаемся к БМП, подбираем только «трёхсотых» и вдоль речки отходим к мосту. Огонь по «зверям» разрешаю с ближней дистанции. Приказ ясен?

Бойцы лежали на дороге и глядели на Лихолетова.

— Да всё тут ясно, давай мотать отсюда нахер, — злобно ответил рядовой Рамиль Шамсутдинов по прозвищу Шамс.

Шамс и второй рядовой — Ваня Дедусенко по прозвищу Дуська — были из боевого охранения, которым командовал Лихолетов. Остальные четверо — сапёры. Как у них кого зовут, Лихолетов не знал. Плюс собака.

— Воины, ура, за родину вперёд ракообразно! — скомандовал Лихолетов, ловко вскочил на ноги и, пригибаясь, побежал к кишлаку.

В дыму под скалами мелькали вспышки выстрелов: «духи» ожесточённо бомбили уходящую автоколонну и не обращали внимание на подбитые БМП. До бронемашин Серёгиным бойцам было метров двести, но это лишь на кроссе двести метров казались плёвым расстоянием, которое преодолевали за секунды. На войне метры и секунды превращались в огромные величины, сопоставимые с жизнью и смертью. Бежать в наклон было трудно: разгрузка‑«лифчик», утыканная автоматными рожками, не давала согнуться, нижний край «броника» упирался в ноги, каска съезжала на глаза. Серёга слышал за собой тяжёлый хрип солдат, грубый топот солдатских берцев и сапог. Серёгу весело обогнала спущенная с поводка собака сапёра‑вожатого.

Все, кто уцелел при гибели головной бронегруппы, собрались между подбитых бронемашин. Стрелок и водитель из экипажа первой БМП, оба в чёрных комбинезонах, и один из сапёров сидели на дороге, привалившись к каткам, и курили. Контуженый командир БМП и раненый сапёр лежали прямо в колеях без сознания. Под зубчатое колесо бронемашины втиснулся, скорчившись, боец охранения: он выл и стучал по земле культей, обмотанной тряпками и ремнём, — крупнокалиберной пулей ему отсекло руку ниже локтя. Культя была в жирной грязи — кровь замешалась с пылью в бурое тесто.

Серёгины бойцы, выложившись в броске, обессиленно валились на дорогу рядом с ранеными. Лихолетов опустился возле подвывающего бойца и сразу принялся рыться в подсумках, разыскивая пластмассовую коробку с походной аптечкой. Попутно он спросил у парней из экипажа БМП:

— Слушайте, джигиты, в ауле кто‑то был, кроме пианистов с роялями?

Из оранжевой аптечной коробочки Серёга бережно вынул шприц‑тюбик с промедолом, сдёрнул колпачок и воткнул иглу через штаны в бедро бойцу, потерявшему руку. Промедол — наркотик, который кололи, чтобы раненый солдат не умер на поле боя от болевого шока и дотянул до врачебной помощи.

— Нихера там никого не было. Только две «дэшки» сидели.

«Дэшками» называли пулемёты Дегтярёва‑Шпагина — ДШК и ДШКМ.

— А с этими что? — Серёга кивнул на двух других раненых.

— Наш с контузией, у сапёра пулевое в живот.

— Чалмы явно из «Василька» по дороге бьют, — сказал Серёга. — «Броня» сюда не придёт. Будем выходить сами. Мужики, у кого пакет близко?

— У меня, — сказал кто‑то.

— Снимите с него его сбрую, — Серёга указал на сапёра, — прижмите дырку тампоном и забинтуйте нахрен вкруговую. А я тут пошуршу.

Он обогнул БМП и невдалеке на дороге увидел тела погибших — ещё два сапёра и боец охранения. Рядом с сапёром‑вожатым упала и его собака, а над ней уже топталась овчарка, что прибежала вместе с группой Лихолетова, и недоверчиво обнюхивала мёртвую напарницу. Пахло гарью и дизтопливом, висели клочья дыма от завесы, которую разворошил ветер. Серёга поглядел на скалы с пещерами и через открытое пространство бросился к погибшим.

Все были «двухсотые», то есть «груз 200». Кровь впиталась в светлый афганский грунт, и грунт казался тёмной и мокрой русской землёй. Серёга перетряхнул тела, проверяя, и потом метнулся обратно к БМП. «Бородатые» не замечали, что на дороге бобиком вертится кто‑то из недобитых врагов.

Серёга влез на БМП и заглянул в водительский отсек. Водитель лежал под двурогим рулём бесформенной кучей, чёрной и замасленной. Серёга шагнул к башне и с натугой приподнял взвизгнувшую крышку башенного люка. Командир и стрелок сидели на своих местах, одинаково наклонив головы набок. Глаза у них были открыты, рты и подбородки залила кровь из носа. Жуткая неподвижность объясняла сразу всё.

И тут над головой Лихолетова с урчанием прошла пулемётная очередь. «Духи» промахнулись — взяли высоко. Серёга успел укрыться за башней, и через секунду обе БМП загромыхали под пулями, как барабаны.

Серёга переждал обстрел и спрыгнул вниз к бойцам и раненым.