Ненасыть

Он пребольно щиплет Серого за руку, и тот ойкает.

– Ладно, возможно, так и есть, они сыновья Зевса… Скорее всего, они сыновья Зевса… Мама, кстати, предполагала, что они сатанисты и проводят какие-то ритуалы… – Серый вздыхает и трет лоб. Мысли путаются, разбегаются и превращаются в нечто бессвязное. – Поймите меня правильно, я ничего против Зета и Юфима не имею, но они реально могут проехаться по мозгам…

– Они могут, да, – вздыхает Тимур, но качает головой. – Но не до такой степени! Дело в самом Прапоре. Вы заметили, что он из мастерской вообще не вылезает? Даже перестал бегать за тетей Мариной… Словно ему там медом намазано.

– И слава всем богам, – тихо бурчит Вадик.

Серый смотрит на него и тоже садится от неожиданной мысли. Вадик ведь не человек, и он настроен против Прапора.

– Вадик, это твои шутки?

– Чего?! – изумляется Вадик. – С ума сошел?

– Извини. Но у тебя есть мотив.

– Я, конечно, много чего умею, но не до такой степени! Почему бы не спросить у него самого? Может, он рыцарь только до определенного момента, – злится Вадик и рявкает на Тимура: – И не надо на меня так смотреть, пожалуйста!

Серый и Тимур переглядываются.

– Кстати, а когда ты в последний раз был в мастерской? – спрашивает Тимур.

Серый задумывается.

– В последний раз я красил шахматы. Больше не заходил. Это было…

– Давно, – кивает Тимур. – Я туда вообще не заходил.

– Так может, он там и не делает ничего? – предполагает Вадик невинным тоном. – Может, включает болгарку, а сам сидит себе и попивает кофеек?

– Заткнись, – сухо бросает Тимур и встает. – Пошли, Серый, заглянем к нему.

Серый идет. Прапор волнует и его, в конце концов, он их командир. Должна быть веская причина, по которой он спрятался от Верочки, бросив ее наедине с двумя младенцами, и не начал поиски Михася с Васильком.

Глава 20

Прапор не открывает долго – не слышит стука за шумом инструментов. А когда открывает и снимает защитную маску, то говорит:

– О, мальчики. Пора кушать?

Он так пахнет свежей еловой стружкой, что, кажется, на его коже вместо пота вот-вот выступит смола. Глаза, улыбка, голос – все у него благостное до ненормальности. Серый невольно представляет, как Прапор, не переставая светло улыбаться, опускает ему на голову молоток, как кровь летит во все стороны, и отшатывается – картинка получается очень живой.

– Нет, – Тимур словно ничего не замечает и лезет вперед, пытается заглянуть в мастерскую. – Мы к тебе пришли узнать, почему ты ничего не делаешь?

– Ничего не делаю? – по-детски наивно удивляется Прапор. – Я делаю полочки, шкатулки, скамейки, баню…

– А как насчет помощи Верочке? – прет Тимур.

– Я же сделал колыбель. Что еще надо?

– Девочки орут, с ними сложно. Не ты ли говорил, что женщинам надо помогать?

Прапор хмурится, теряется и нервничает:

– Младенцы – это женское дело! Кухня – женское дело! Мужики должны строить, чтоб была кухня, и обеспечивать, чтоб была еда!

– Хорошо, – соглашается Тимур. – Со стройкой ты справляешься. А как насчет обеспечивать?

– Огород я посадил, чего еще надо?

– Ну не знаю… Как насчет Михася? – вмешивается Вадик. Он стоит, привалившись боком к стене, и почесывает шею. – Ты же тут вроде как главный, а у тебя тут два человека опять исчезли неизвестно куда…

– Вернутся. А теперь простите, парни, мне надо работать! Я скоро сделаю такой шедевр – Марина просто ахнет, когда увидит! И точно влюбится! – отмахивается Прапор и закрывает дверь, так и не дав Тимуру заглянуть внутрь. С щелчком поворачивается замок. Вновь визжит инструмент.

Тимур барабанит в дверь, возмущенно вопя. Его волосы рыжеют, завиваются в тугие кудри прямо на глазах, в голосе появляется отзвук эха, но мастерская по-прежнему остается заперта, все воет инструмент. Из-за пронзительного звука Серый разбирает только отдельные слова и предлоги, которые вылетают изо рта Тимура. Вадик вздыхает, бесцеремонно хватает их обоих и уводит на кухню. Спасибо звукоизоляции, там почти ничего не слышно.

– Полный привет. Прапор чокнулся, – Тимур плюхается на стул и зарывается пальцами в кудри. Те вновь потемнели, но Серый все еще видит в прядях огненные отблески, и глаза… Расплавленное золото так и плещется в радужках, не сменяется теплым естественным темно-карим цветом.

– Похоже на то. И мама заметила раньше всех, видимо, поэтому она так настроена против хозяев и желаний, – поддакивает Вадик.

Серый теряется, не понимая связи, и Тимур объясняет ему чуть ли не на пальцах:

– Прапор все время заказывал инструменты и материалы для работы. Хозяева приносили. Он ими работал и в результате чокнулся – чего непонятного?

Серый слышит, воспринимает, но в чем именно виноваты хозяева, так и не понимает. Они не влияли на Прапора, не морочили, не говорили ничего лишнего.

– Но… Хозяева же не виноваты! Прапор же сам все заказывал! Его никто не заставлял!

– Я знаю, – Тимур трет виски и хмурится. – Но у вашей мамы, похоже, альтернативная логика.

Вадик хмыкает и по-птичьи наклоняет голову набок.

– Альтернативная, да?

Серый с Тимуром смотрят друг на друга, переводят взгляд на Вадика, но тот уже отмахивается.

– Неважно. Что будете делать?