Ненаучный подход (СИ)

— И за что ж мне такое наказание, горемычному! — услышал Винс причитания.

Пошел чуть быстрее — вдруг кому помощь нужна?

— Ты, Огрызок, — продолжил тот же голос с издевательски-трагическим надрывом, — с дружками своими портишь мне всё сегодняшнее дежурство. Я хотел прогуляться по весеннему городу, подышать воздухом, насладиться перспективой… Знаешь, что такое «перспектива», увалень?

Винс выглянул из-за угла.

У выхода из крошечного переулка, больше похожего на дыру между домами, стояла пара городовых. Один с алебардой, второй с дубинкой и оба в кирасах. Не просто так патруль, а вроде как усиленный — Винс слыхал, что, ежели какой гвалт намечается, городовым броню раздают. Тот, который повыше, белобрысый и с дубинкой, показался Винсу знакомым. Может, видал, когда к господину в управу заходил.

Перед городовыми переминались с ноги на ногу пятеро парней. Если б Винс любого из этой пятерки в темной подворотне встретил — бежал бы без оглядки. Не горы мускулов, скорее, тощие, жилистые, зато по злым глазам видно — им что человека зарезать, что курицу, один бес.

Вроде и давно уже Винс не крысюк городской, а уважаемый рабочий человек, а привычки беспризорника с перепугу мгновенно всплыли. Остановился он и ну в сумке своей рыться, будто ищет чего важное. А тем временем аккуратненько, бочком, к стене дома отошел и за колонной у крыльца спрятался. Повезло, что богатый особняк рядом случился — аж у черного хода колонны есть!

Только потом сообразил — а зачем? А низачем. Само получилось. Надо бы не прятаться, а за стражей бежать. Этих-то двое всего, против толпы не сдюжат.

«И давно ты, крысюк, о легавых печься начал?» — хмыкнул кто-то из Винсова грустного прошлого.

— Да я… — тем временем заорал Огрызок.

— Головка от… чего-нибудь, — отмахнулся высокий, уже не изображая печаль. — Так, утырки, слушайте сюда, повторять не буду. Сейчас вы сложите на землю все свои ножи, дубинки и заточки, а потом пойдете домой, копать бабкам огород. Весна, пора сажать морковку.

— И горох, — фыркнул второй стражник.

— Я тя щас наглухо огорошу! — тонко вякнул один из бандюков, красиво взмахнув длинным ножом.

Винс уже собрался было с воплем «Страаааажааааа!!!» бежать к площади — там точно кто-нибудь есть! Но подмогу, оказалось, звать незачем.

Белобрысый стражник быстро, почти неуловимым движением, сместился с линии удара и ткнул торцом дубинки под дых визгливому. Пока тот пыль хохотальником ловил, второй городовой древком алебарды подсек ногу Огрызка, тоже кинувшегося в драку.

Остальные замерли, будто не они только что собирались впятером бить городовых.

— Н-ну? — брезгливо протянул белобрысый, — Долго вы будете портить мой день?

Стражник подбросил в руке нож, который, по мнению всей пятерки, должен был бы торчать из его пуза, чуть пониже кирасы. Сплюнул и швырнул в каменную кладку дома напротив — так, что клинок сломался у рукояти.

Парни мрачно проследили за броском.

— Ладно, Эрик, ты чего… — примирительно заговорил один из них. — Мы ж все понимаем…

— Надо же, имя вспомнили, — фыркнул белобрысый.

— Что ж вы тогда поперек обчества лезете? — укоризненно вздохнул второй стражник. — Народ молиться идет, на богоугодное дело, а вы?

— Мы ж не против обчества! — горячо заверили его, говоря наперебой. — Мы имперцев, гадов, бить!

— Считайте, что побили, — с отчетливым загорским говором ухмыльнулся Эрик. — Я из Гетенхельма, вообще-то. Вельское предместье, навроде вашей Рябиновки. Ну? Достаем острые игрушки. Живо! Радуйтесь, что клетки драчунами забиты, а то поволок бы я вас, дурни, за решетку.

Вскоре под ногами Эрика образовалась кучка ножей и заточек.

— Пенёк, — напарник Эрика погрозил пальцем парню, жмущемуся за спинами подельников. — Не стесняйся, выкладывай точёный грош. Давай-давай, нечего у порядочных горожан на молитве кошели срезать.

— Гривенник у меня… подавись, выжига, — буркнул Пенёк и бросил монетку под ноги стражникам.

— Теперь вторая часть истории, — сказал Эрик. — Ломайте свое добро. Нет, не кидать. На камешек положили — и сапогом. Потом вон в ту помойку отнесите, нечего мусор на улице бросать.

— Э-эрик?! Это ж не по правилам! — взвыл Огрызок. — Ты холодняк должон изъять, бумажку написать и в управу вашу на склад отнести! Я штраф занесу и выкуплю! Должна ж у тебя хоть какая-то совесть быть! И эта… мораль!

— Что касаемо морали, на нее в лесу насрали, — развел руками Эрик. — Не буду я с вашими железяками таскаться, мне дежурить до ночи. Давай. Или ты свой ножик ломаешь, или я — твою руку. Выбирай быстро.

Огрызок мрачно положил нож на бордюрный камень.

Вскоре понурая компания, поддерживая побитых, прошла мимо Винса. На него они даже не покосились.

— А ты тут чего прячешься? — устало спросил Эрик.

И как подошел-то незаметно?! Только что же у переулка был! И — Винс поклясться был готов — не замечал его!

Винс хотел было по крысютской привычке начать мямлить — не знаю, мол, ничего, так стою… Но осекся. Еще не хватало. Он теперь не побродяжка какая!

— Засмотрелся, — честно ответил он. — Сначала думал вам за подмогой бежать, а потом вы как — ух! А они!