Ненавидь меня

"Спокойной ночи, Финн", — говорит она, когда я ухожу, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть, как она разминает руки с грустной улыбкой на лице.

"Спокойной ночи, принцесса".

"Ну, вы могли бы выбрать что-то вроде этого или этого", — говорит мне самый нерадивый продавец художественного магазина, протягивая два холста, которые, по сути, являются одним и тем же.

"А они оба поместятся на мольберте?" Я активно пытаюсь не наставить на этого парня пистолет, чтобы ускорить процесс.

"Ну, посмотрим…" Он пытается поставить один из прямоугольных холстов на выбранный мной мольберт, но он не помещается между распорками. "Черт, наверное, нет".

Я выхватываю холст у него из рук, переворачиваю его на бок, и он идеально ложится. Ненавижу свою некомпетентность.

"Ах да, а это можно отрегулировать", — говорит он, приподнимая верхнюю планку. Вы только посмотрите на это.

"Хорошо. Хорошо. Какие краски подходят для такого холста?"

"Боже, у вас много хороших вопросов". Он хихикает. Я скорее выколю себе глаза раскаленной кочергой, чем проведу еще одну секунду с этим человеком.

Знаете что, Google чертовски бесплатен. Я отхожу от него и достаю свой телефон. Через десять секунд я уже в отделе акриловых красок, бросаю в корзину по одной краски каждого цвета и кисти рядом с ними.

На кассе мужчина начинает сканировать каждый тюбик с краской со скоростью девяностолетней старухи, а моя нога беспокойно постукивает. Единственная причина, по которой я чувствовала себя комфортно, оставляя Эффи одну на ферме, заключалась в том, что я думал, что это будет быстрый визит. У меня кожа зудит при мысли о том, что она одна на ферме. Никто ее не услышит…

В следующее мгновение я вижу, что мой пистолет наготове, а мужчина трясется, подняв руки вверх. Я бросаю кредитку на стойку. "Просто снимите с нее три тысячи, это с лихвой покроет расходы".

Он смотрит на карточку, как на тикающую бомбу, и заикается: "Я… я не могу… я должен прозвонить каждый товар".

"Господи, мать твою", — простонал я, вытаскивая из бумажника пачку сотен, по крайней мере, пару тысяч, и бросая ее на прилавок. Затем я бросаю все обратно в корзину, карточку и все остальное, засовываю мольберт и холсты под мышку и ухожу, пока не убил кого-нибудь на хрен.

Хотя хозяин магазина, наверное, поблагодарил бы меня за то, что я надрал его некомпетентную задницу.

Вернувшись в сарай, я почувствовал восхитительный запах, наполнивший комнату. Мое сердце упало, когда я увидел, что Эффи готовит на дровяной печи, в крошечных шортах, которые были почти полностью скрыты под длинным джемпером. На заднем плане играла тихая музыка, и она слегка покачивалась, вряд ли она осознавала, что делает это.

Я застыл в дверном проеме, наблюдая за ней, она хорошо выглядит здесь. Как будто она всегда была предназначена для спокойной жизни. Она начинает напевать в лопаточку, и мое сердце сжимается и разжимается, когда я понимаю, почему она так хорошо выглядит. Это потому, что она счастлива.

Меня завораживают ее бедра, раскачивающиеся взад-вперед, задирающие свитер и открывающие вид на ее идеальную задницу в крошечных черных шортах. Она крутит в руках микрофон-лопатку и вскакивает с криком, увидев меня.

"Черт возьми, Финнеас!" Ее рука сжимает грудь, словно она пытается удержать сердце, чтобы оно не выскочило из груди. "Ты меня до смерти напугал". Я поднимаю бровь, и она оглядывается.

"Что ты готовишь?"

" Хаш на завтрак", — говорит она, все еще дуясь и скрещивая руки.

"Пахнет вкусно". Я направляюсь прямо к лестнице, пока она не начала задавать вопросы о том, что у меня в руках.

Я устанавливаю мольберт у заднего окна, чувствуя себя так, будто слышал, как художники говорят о естественном освещении или еще о какой-то ерунде. Здесь не так много места под карнизом, но достаточно, чтобы встать посередине. Я отодвигаю одну из прикроватных тумбочек и кладу в ящик все купленные краски и кисти. Отхожу назад, смотрю на обстановку и понимаю, что чего-то не хватает.

Щелкнуло, и я поспешил вниз по лестнице. На ходу я зову Эффи: "Не ходи наверх".

Моя первая остановка — гараж, но там пусто. К счастью, я нахожу то, что ищу, в большом доме. Когда я возвращаюсь в сарай, Эффи внизу нет. Конечно, нет.

Я сказал ей не делать ничего, и, видимо, она именно так и поступила. Я должен был догадаться.

Я поднимаюсь по ступенькам и вижу, что она смотрит на мольберт и холст, ящик с красками открыт. Она играет с длинным рукавом своего джемпера, и я не могу разглядеть ее лицо с этого ракурса. Она услышала меня и повернулась. У меня свело живот, когда я увидел слезы в ее глазах.

"Она еще не была готова", — защищаюсь я, ставя рядом с ней найденный табурет.

"Это… это для меня?" Ее голос дрожит, а нижняя губа вздрагивает. Ее глаза такие грустные и тяжелые, что я не могу удержаться от того, чтобы не обхватить руками ее напряженное тело.

"Прости, я не знал, что это может тебя огорчить. Я избавлюсь от…"

"Нет!" Она отшатывается назад, но продолжает сжимать кулаки у моей груди. "Нет, пожалуйста, не надо. Мне не грустно".

Я смахнул большим пальцем слезу с уголка ее глаза. "Принцесса, ты плачешь".