Ненависть

Несколько секунд Вийону понадобилось, чтобы понять — это был сон, но легче от этого не стало. Гнев и безнадежная тоска удушливой лапой сдавили сердце, холодная капля, пробежав, застыла на кончике носа. Разинув рот, граф жадно схватил глоток воздуха. Уже столько лет он гнал из памяти любое упоминание о матери, но она всякий раз возвращалась, взрывая его сны приступами ярости.

До судороги вонзив пальцы в подлокотники, Вийон шумно выдохнул и все-таки справился с рвущимся наружу гневом. Остановившийся взгляд нашел белеющее в полумраке лицо, — я совсем свихнулся на ней, — скользнувшая мысль была уже совершенно спокойной и даже немного ироничной.

Склонившись над пленницей, Вийон всмотрелся в черты, ставшие для него наваждением. Девушка по-прежнему неподвижно лежала на кровати, но проснувшаяся жизнь уже отразилась на ее лице. Пропала мертвенная желтушная бледность, и дыхание стало ровным и спокойным.

Граф резко поднялся, покачнувшееся под ним кресло жалобно заскрипело. Не отрывая взгляда от белеющего в полумраке лица, он шагнул к двери. В одном она права, — подумал Вийон о словах матери, — ничего уже исправить нельзя.

Отвернувшись и крепко сжав веки, он мотнул головой, — надо просто забыть, выбросить из памяти всю эту муть, — рука легла на массивную деревянную ручку и дернула на себя.

За дверью скукожившись на табурете сидел Израэл и пытался дремать. Скрип открываемой двери заставил его вскочить на ноги.

— Как она, Ваше сиятельство? — На графа уставились красные от бессонницы глаза.

Вийон молча прошел мимо, лишь бросив на ходу.

— Займись ею.

* * *

Шагая по коридорам, Вийон никак не мог избавиться от мыслей о своих видениях. Юная девушка без лица, теперь вот мать и обе твердят о спасении. Да от кого ему спасаться? Полная чушь! Надо просто встряхнуться, развеяться, отбросить дурацкие сомнения.

Порыв ветра распахнул окно, и вовнутрь ворвался лай собак, перезвон кузнечного молота и острый запах навоза. Граф на мгновение остановился, раздувшиеся ноздри втянули пропитанный запахами воздух. Вдруг нестерпимо захотелось промчаться по скошенному полю в бездумном азарте погони за диким зверем.

— Охота, — Вийон развернулся и двинулся к выходу, — вот что избавит меня от чертовых видений.

Охваченный этой мыслью он сбежал по лестнице и грохнул дверью, входя в караулку.

— Поднимай людей, капитан. — Вийон усмехнулся в ответ на встревоженно-вопросительный взгляд Давиго. — Едем на охоту.

Командир наемников облегченно выдохнул. Последние дни граф вызывал у него серьезную тревогу. Озабоченность сиятельства пленной баронессой таило в себе угрозу. Давиго как никто знал своего нанимателя, ведь он с ним еще с тех времен, когда граф был и не граф вовсе, а так — нищий скиталец.

Чуть с опозданием, но все же Давиго расплылся в улыбке.

— Ну, слава богу, а то уж я начал волноваться, — и обернувшись к молодому бойцу резко бросил. — Скачи к егерю на хутор, скажи, пусть готовится.

Вийон похлопал Давиго по плечу, мол все нормально, не о чем переживать, и пройдясь взглядом по остальным таращившимся на него воинам, молча вышел не сказав больше ни слова.

Как только затих скрип захлопнувшейся двери, с лица капитана сползла довольная улыбка.

— Ну чего вылупились, — рявкнул он на своих, — шевелитесь, дел невпроворот!

Воины, хватая оружие, устремились к дверям, и только коренастый крепыш с перевязанной головой притормозил возле своего капитана.

— Ты чего, Дав, мрачный такой? Граф вроде бы в норму приходит, сейчас зверья завалим, хоть жратва нормальная появится.

Давиго окинул воина снисходительным взглядом.

— И как это ты, Щерба, с такими мозгами до сих пор живой, удивительно.

По лицу коренастого было заметно, что он силится понять, оскорбление это или нет.

— Не пойму я тебя, капитан.

— А что тут понимать, — Давиго в сердцах сплюнул на каменный пол, — граф трое суток просидел у постели баронессы, и старик лекарь сказал мне, что она выживет.

Он замолчал и щербатый не выдержал.

— И что?..

Командир лишь покачал головой.

— Раз Вийон с ней так носится, то значит, решил оставить ее себе, — он глянул в пустые глаза Щербы и подумал, — черт меня дернул трахнуть тогда эту девку.

— Ну, оставит и оставит, нам-то какое дело. — Физиономия крепыша выражала полное равнодушие.

Давиго с жалостью взглянул на своего бойца.

— Как ты думаешь, что сделает с тобой граф, когда вспомнит, как ты драл и измывался над его бабой? Или ты думаешь, он забудет такое? — Капитан со злым удовлетворением отметил, как изменилось лицо Щербы, и тут же добил его.

— Даже если у него отшибет память, так баронесса ему напомнит. Она-то уж точно ту ночь никогда не забудет.

Глаза щербатого наполнились страхом и непониманием.

— Погоди, так ведь он сам нам ее отдал.

Прищурившись Давиго наградил того злым взглядом.

— И ты думаешь это помешает ему содрать с тебя кожу живьем?

Лицо видавшего виды наемника дернулось судорогой, до него, наконец-то, дошло. Бешеный пес не простит и не забудет. В лучшем случае погонят со службы, а в худшем… Страшно даже подумать.