Ненависть

Стояла первая половина мая. А между тем эшелон с тракторами, прицепным инвентарем и грузовыми автомашинами, отправленный по разнарядке наркомата в адрес зерносовхоза, все еще находился где-то в пути. И в связи с этим выяснившимся уже в дороге обстоятельством Азарову на вторые сутки после выезда из Москвы пришлось распроститься с комфортабельным транссибирским экспрессом. Сделав остановку на одном из крупных железнодорожных узлов, где он обнаружил часть застрявших в тупиках грузов, адресованных зерносовхозу, Азаров потратил немало времени и усилий, чтобы вагоны и открытые платформы с грузом были прицеплены к одному из маршрутных поездов, следующих в сибирском направлении. По этим же причинам задержался он в Кунгуре, в Свердловске и в Кургане, где тоже пришлось браниться со станционным начальством, обращаться за помощью в областной и. городской комитеты партии, проталкивая платформы с прицепным инвентарем и цистерны с горючим.

На девятые сутки после выезда из Москвы добрался наконец Азаров до глухого полустанка Раздольного. Здесь директора должны были поджидать присланные за ним из районного центра лошади, на которых предстояло ему стоверстовое путешествие в глубь полупустынной, малообжитой степи — к месту организации нового зерносовхоза.

Измотанный бесконечными пересадками, усталый от пережитого в пути, нервного напряжения, заметно постаревший и осунувшийся, Азаров, покинув на глухом полустанке душный вагон, тотчас же словно преобразился. Благотворно подействовали на него и живительный степной воздух с горьковато-бражным ароматом ранних майских цветов и трав, и необыкновенная тишина окрестной степи, щедро залитой потоками тепла и света.

Поезд после пятиминутной остановки ушел. Азаров неподвижно стоял на пустынном, посыпанном светлым озерным песком перроне, любуясь бескрайней степью и маячившими вдали юртами казахских кочевников и чуть приметным на горизонте призрачным, как мираж, караваном верблюдов.

Лошади за Азаровым действительно были присланы и ждали уже четвертые сутки. Ямщик — невзрачный с виду, как будто на всю жизнь запуганный мужичок с жиденькой выцветшей бороденкой клином — оказался однако, человеком расторопным. Пара бойких меринов местной породы была запряжена в легкие дрожки с ракитовым кузовом, обшитым по бортам полувытертой жеребячьей шкурой.

Азаров поздоровался с возницей, назвал себя. Потом, уложив нехитрые дорожные пожитки в кузов дрожек, уселся и сам. Ямщик, ни слова не говоря, припугнул шустрых саврасых меринков приподнятым кнутовищем, и они, дружно тронув с места, резко затропотили по ровной и пыльной степной дороге.

— Далеко, отец, до райцентра-то? — пытаясь втянуть в разговор явно неразговорчивого ямщика, спросил Азаров.

— Не ахти. Сто двадцать верст.

— Вот так «не ахти»!

— Обыкновенное дело…

— А до окружного города сколько от вас?

— Через паром али бродом?

— Я уж не знаю, как вы тут ездите.

— Верст триста с гаком. Обыкновенное дело…

Перебросившись с малоречивым ямщиком еще двумя-тремя словами, Азаров решил пока не тревожить его расспросами. Удобно полуразвалясь в кузове, он то дремал, то, очнувшись, подолгу любовался степью. Проходили часы за часами. Но все та же пыльная проселочная дорога, вольнолюбиво петляя вокруг изредка попадавшихся в этих краях светлостволых березовых перелесков, текла и текла под колесами дрожек. Все так же безлюдно было в этом древнем царстве ковы-лей и непуганых птиц, одиноких придорожных курганов и застенчиво спрятавшихся в камыши озер. Извечные старожилы этих равнин — сурки, встав в круговой караул, ревниво оберегали обжитые ими пригорки. Подобно граду внезапно ударивших лучных стрел проносились временами стороной и. мгновенно исчезали из глаз плотные стаи диких степных козуль — сайгаков. И молодые орлята, только что поднявшиеся на крыло, изнемогая от первого кругового полета над степью, храбро забирали все выше и выше вслед за громадным бронзовокрылым орлом, уводившим их в безоблачное, полыхавшее голубым огнем небо…

Было что-то богатырское, бесконечно древнее в сторожевом безмолвии этих равнин, в угрюмом молчании приземистых курганов, обремененных тяжким грузом времен, в медлительном полете орлов, царственно взиравших с подвластной им высоты на далекую, дремотно присмиревшую землю. И Азаров, глядя на землю, столетиями не тронутую ни горемычной русской сохой, ни азиатской мотыгой, ни бойким железным плугом, думал о нерастраченном плодородии, которое веками ревниво копила земля под упругим панцирным дерном целины, густо проросшей бессмертником и жестким, звенящим от ветра седым ковылем. И ничуть бы, казалось, не удивили в эту минуту Азарова три былинных богатыря, появись они на своих дремучих конях вблизи одного из окрестных курганов — современника ратных их подвигов во славу земли русской…

Часов через пять после выезда с полустанка молчаливый ямщик, круто повернув с дороги к уютному озерцу с парой белых лебедей, плававших на средине, сказал, легко спрыгнув с козел:

— Лошадей пора подкормить, гражданин.