Ненависть

Выше было сказано, что Роман Каргополов — типичная фигура на селе в начальный период коллективизации. Конечно, типичность эта — не только биография героя. Главное в том, что это новый тип советского деятеля в сложных условиях рождения колхозной деревни, это тип коммуниста — организатора крестьянских масс. Его сила не только в беспредельной убежденности в правоте того общего, народного дела, которому он служит, но и в решимости взять на свои плечи наибольшую его тяжесть, самоотверженно, бескорыстно сделать самое трудное и тем самым показать пример другим.

И здесь невольно напрашивается сравнение Романа Каргополова с Семеном Давыдовым из «Поднятой целины» М. Шолохова. Конечно, образ Давыдова гораздо более емкий, полнокровный, особенно при знакомстве с ним по второй книге «Поднятой целины». Однако Романа Каргополова роднит с Давыдовым одна общая, типическая черта — пафос борьбы за новую жизнь в деревне. В них сильны те свойства характера, в которых с наибольшей силой и полнотой проявляются достоинства настоящего коммуниста — последовательная, осознанная настойчивость в достижении поставленной цели, уменье не отрываться от действительности, от жизни, каждый раз находить в ней новое решающее звено. Оба характера роднит критическое отношение к себе — нет в них этакого всезнайства, пытливо всматриваются они в окружающее, жадно впитывают опыт людей сведущих, знающих. Наконец, и это самое существенное, оба они, — каждый, конечно, в своих жизненных обстоятельствах, — держат трудный, но волнующий и благотворный экзамен — на богатство души, на щедрость сердца.

Без сплава всех этих качеств, без постоянной работы над собой нельзя было Роману стать подлинным вожаком колхозной массы. Ведь наряду с теми, кто бесповоротно связал свою судьбу с колхозом, были и такие, которые оглядывались на кулаков и в трудную минуту могли снова подпасть под их влияние. На общей земле впервые вместе стали трудиться русские и казахи, — нужно было умело помогать им изживать старые предрассудки национальной разобщенности. В колхоз вступили и середняки, с большим трудом преодолевая в себе собственнические чувства, остро переживая глубокую душевную ломку. Целителем от всех этих зол — привычек и пережитков прошлого — стал коллективный труд во имя общих интересов и благополучия каждого.

Главное художественное достоинство романа «Ненависть» состоит в том, что в нем И. Шухов не только сделал основными героями. людей труда, но и сумел ярко, эмоционально изобразить духовный, нравственный подъем человека в процессе коллективного созидательного труда. Это мы видим в картинах подготовки колхозников к севу, в картине самого сева и особенно уборки первого колхозного урожая. Как-то само собой, без каких-либо предварительных условий, две бригады вязальщиков снопов вступили в соревнование. В одной из них под руководством старика Луни работали опытные русские хлеборобы, а в другой — казах Аблай с аульными комсомольцами — исконными скотоводами, впервые вышедшими на уборку. Волнение овладело обеими бригадами, каждая из них не была уверена в своем успехе. Хотя бригада Луни и состояла из отборных мастеров вязки снопов, но все это — старики, и им трудно было поспевать за быстро двигающимися машинами. Наоборот, у Аблая — казахи-джигиты лихо, вприпрыжку гонялись за машинами, но зато не умели быстро вязать снопы. Однако в обеих бригадах все были увлечены жаркой работой. «Пронзительный свист и гортанные окрики погонщиков, приглушенное щелканье кнутов и бойкое стрекотание лобогреек — все это волновало, подбадривало увлеченных трудом людей, и они, подчиненные единому, дружному, спорому ритму артельной работы, забыв об усталости, трудились в поте лица с каким-то веселым отчаянием».

Но вот старик Луня «почувствовал тупую боль в пояснице», у него «заметно слабели, подсекались ноги», «тяжелели словно налитые оловом руки». Старик нуждался в передышке, но он, напрягая остаток своих сил, не отставал от членов бригады: «Нельзя ему было отставать. Нельзя было терять достоинство бригадира и заслуженного мастера-сноповяза». Особенно не хотелось ему оскандалиться перед бригадой Аблая, и он зорко, с тревогой присматривался к тому, что делается по ту сторону полосы. А там, — «поскидав просторные рубахи, казахи, сверкая бронзовым загаром темных от природы тел, работали до того споро и быстро, точно были заняты на редкость веселой и азартной игрой. «А здоровы, черт бы их взял, на побежку. Здоровы! Молоды!» — с завистью подумал Луня. И мысль о том, что там работа идет сейчас куда проворнее и лучше, что молодежь может оказаться к концу упряжки победительницей в этом трудовом соревновании, — эта мысль привела Луню в смущение. И, как бы заранее оправдывая неминуемое свое поражение, Луня мысленно рассуждал: «Ну, что же, наше дело немолодое — за машинами на рысях гоняться. Зато снопы у нас не сравнишь с казахскими — любо поглядеть, богатыри богатырями!» Однако на секунду подумав об этом оправдании, Луня тотчас же забыл о нем, ощутив новый прилив неслыханного трудового азарта».