Ненависть

Роман «Ненависть» наглядно убеждает, что «чувство товарищества, классовой дружбы — это одно из самых социалистических качеств» (М. И. Калинин). День ото дня это качество становится все в большей и большей мере естественной нормой отношений между колхозниками. В то же время в каждом из них и у каждого по-своему крепнет чувство классовой ненависти к кулакам и сознание необходимости решительной борьбы с ними. Еще когда Роман Каргополов батрачил из-за куска хлеба, росла в нем неосознанная ненависть к кулакам. Неосознанной была ненависть и у сироты-батрачки Фешки Суровой, вынужденной молча терпеть кулацкие издевательства и глумление над собой. Лишь с организацией колхоза эта ненависть у Романа приобретает иной характер, становится действенной, направленной на прямую, смелую борьбу с кулаками за новую жизнь, полную увлекательного труда на общую пользу, добрых и справедливых отношений между людьми.

В этой борьбе верным товарищем Романа становится и Фешка, для которой работа в совхозе явилась настоящей политической школой.

Нелегко стать на путь открытой борьбы с врагами новой жизни и вести ее по глубокому убеждению. Это видно не только на примере Романа и Фешки, но и других героев романа, особенно Филарета Нашатыря и девушки-учительницы Елены Крониной, которую хуторская молодежь запросто, по-товарищески называла Линкой.

Филарет весь свой век мечтал обзавестись своим хозяйством. Подарив ему белоногую кобылу, кулаки подбили его на то, чтобы он поджег колхозное поле. Страницы с описанием волнений Филарета Нашатыря, понявшего в конце концов, что он совершает подлое дело, полны подлинного драматизма.

Нашатырь поднес спичку к охапке сухой, как порох, соломы, и огонь «стремительно ринулся, извиваясь змеей» к массиву пшеницы.

«И мгновенная вспышка сознания обожгла Нашатыря. Он почувствовал сразу все: и то мучительное напряжение последних сил, и то волевое, нечеловеческое упорство маленького коллектива, с которым одолевали артельщики каждую борозду, каждый заезд на этой первой колхозной пашне… И увидел Филарет Нашатырь себя самого среди маленького коллектива таких же, как он, мужиков, среди таких же, как он, неимущих, свыкшихся с вековой нуждой батраков, среди таких же, как и он, бесправных, обездоленных в прошлом казахов. А увидев все это, он с необычайной ясностью понял, что ведь только среди этих людей и обрел он свое заветное место».

А пламя набросилось на массив колхозной пшеницы.

«И Нашатырь, ужаснувшись, вдруг закричал на всю степь страшным, пронзительным голосом. Затем он, сорвав с головы картуз и упав, как подкошенный, на колени, начал с яростью одержимого гасить пожар. Он падал на пламя грудью и, казалось, обрывал при этом руками ослепительно яркие лепестки огня. Он обжег себе колени, опалил подол холщовой рубахи и бороду. Он ползал, крутился на четвереньках, переворачивался с боку на бок, катался по огненной меже, бормоча как в бреду, как в беспамятстве какие-то бессвязные слова отчаяния, молитв, заклинаний».

Хлеб был спасен, и, когда очнулся Филарет и увидел, что по-прежнему «бурлит спелыми колосьями пшеница на колхозной полосе», он был готов разрыдаться от счастья и радости, что не наделал страшной беды. И в то же время он чувствовал, как его душа наливается лютой ненавистью к кулакам, толкнувшим его на преступление.

Поистине трагична судьба учительницы Линки, жестоко поплатившейся за свое доверие к кулакам. Незадолго до гибели она вынуждена была признаться в своих ошибках и записать в дневнике:

«— Ах, как многому-многому мне еще надо учиться у наших ребят. У Романа и Аблая. У вчерашних хуторских батраков и степных пастухов. Учиться их мужеству и душевной отваге, их воле и трудолюбию, равному подвигу! Словом, у них мне надо учиться работать и жить, любить и ненавидеть!»

Священное чувство ненависти, выражавшее рост классового самосознания колхозников, помогло им успешно вести борьбу со своими врагами и придти к решению — изгнать кулаков из хутора. Роман и Фешка с большим возбуждением и торжеством наблюдали за собранием колхозников, принимавших это решение. Они видели, как бушевало… «прорвавшееся наружу чувство извечной классовой ненависти деревенской бедноты и бесправных вчера аульных скитальцев против хуторских воротил и всемогущих князьков-баев». Нельзя при этом не вспомнить слова великого гуманиста А. М. Горького, писавшего, что «гуманизм пролетариата требует неугасимой ненависти… — ненависти ко всему, что заставляет страдать, ко всем, кто живет на страданиях сотен миллионов людей».