Ненавистная фрау

Уважаемый господин Боденштайн, — читал он, — когда Вы будете читать эти строки, Вам уже будет известно, что я оказался слишком труслив, чтобы вынести последствия моих действий. Так как Вы, как руководитель уполномоченного отдела К-2, будете вести расследование моего дела, я адресую это письмо Вам. Может быть, в интересах моей семьи Вам удастся не допустить муссирования моего имени в прессе. В качестве приложения я передаю Вам документы по делу “ЯгоФарм”, которые я задержал. В течение нескольких месяцев мы преследовали Ягоду по пятам, но я допустил ошибку, когда попался на удочку этой девочки. Я думаю, мне не оставалось ничего другого. Я знаю, что должен был действовать иначе. По крайней мере, оставаться честным. Люди допускают ошибки. Возможно, меня бы посадили, но я смог бы жить дальше. Однако меня шантажировали, и моя жизнь стала бессмысленной. Этого я не мог себе простить. И я знал, что никогда не смогу искупить своей вины.

С уважением, Йоахим Гарденбах.

— Вот вам и Ягода, — сказал Боденштайн и вручил письмо своим сотрудникам. — Документы передадим завтра во Франкфурт, в отдел по борьбе с мошенничеством. Но сначала мы их просмотрим. Может быть, мы найдем здесь еще ниточки, которые ведут к пожару на вилле, при котором погибли два человека.

Понедельник, 5 сентября 2005 года

После трех ночей, проведенных в следственной тюрьме Вайтерштадта, Ганс Петер Ягода казался слегка измотанным. Когда он сидел напротив Боденштайна в его кабинете, ощущалась его нервозность и одновременно негодование. Молчание давалось ему со все большим трудом, и вдруг он взорвался.

— Боже мой! — воскликнул Ягода высоким, почти срывающимся голосом. — Вы вообще понимаете, чем это грозит, если вы будете и дальше удерживать меня здесь из-за этих смехотворных обвинений? Моей фирме настанет конец! Я несу ответственность за несколько тысяч рабочих мест, если вы понимаете, что это означает!

Его адвокат, вкрадчивый тип, имеющий привычку попеременно сдвигать очки то на голову, то на переносицу, попытался утихомирить клиента, но Ягоду, казалось, больше не устраивала стратегия отказа от дачи показаний.

— Именно по этой причине я не могу понять, почему вы наконец не выскажетесь по всем обвинениям, — холодно произнес Боденштайн.

— Что же вы хотите услышать? — Нельзя было не заметить, что Ягода подавлен.

— Если можно, правду. Вы обыскивали квартиру Изабель Керстнер? Да или нет?

— Мой подзащитный не будет отвечать на этот вопрос, — быстро проговорил доктор Петерс, но Ягода не стал протестовать.

— Нет, — ответил он, не обращая внимания на возрастающую нервозность своего адвоката.

— Господин Ягода, — Пия Кирххоф откашлялась, — нам известно, что вы шантажировали старшего прокурора доктора Гарденбаха с помощью видеофильма, так как он вел в отношении вас расследование в связи с инсайдерской торговлей и мошенничеством.

Ягода побледнел и быстро посмотрел на адвоката, который бросал на него умоляющие взгляды.

— Нам также известно, что вы таким же образом шантажировали некоторых из ваших бывших акционеров, которые на вас заявили, — продолжала Пия, — и не в последнюю очередь — директора и руководителя кредитного отдела банка вашей фирмы. Но это нас совсем не интересует, так как мы ищем убийцу Изабель Керстнер.

— Кто такой Морис Браульт? — попытался выяснить Боденштайн. — Вы встречались с ним и фрау Керстнер двадцать третьего августа, мы знаем это из дневника Изабель. Какова была цель той встречи?

Крылья носа Ягоды задрожали.

— Нам давно известно, как в действительности обстоят дела фирмы «ЯгоФарм». Фирма обанкротилась. Наши коллеги из отдела по борьбе с экономическими преступлениями и мошенничеством готовят сейчас обвинение против вас на основании затягивания с объявлением о банкротстве. Мы знаем, что конноспортивный комплекс в Келькхайме зарегистрирован на имя вашей жены и что официально вам принадлежит немногим больше, чем одежда, которую вы носите. Вы об этом заранее побеспокоились, так как точно знали, что «ЯгоФарм» лопнула.