Ненавистная пара

Моя решимость просто взять и, не спрашивая согласия, утащить Летэ на безопасные земли Первых Истинных пошатнулась. То есть сильнейшее желание так и сделать никуда не делось — простой, даже примитивный выход таким образом держать в безопасности свою пару хоть до самой смерти навязывал мой зверь. Для него-то тут все проще и понятней некуда. Взял и спрятал. С остальной херней, в том числе и отказом твоей самки скрываться, можно разобраться потом… как-нибудь. И, косясь на опухшее и расцвеченное ударами мелкой Зрящей гадины лицо спящей Летэ, я испытывал огромное искушение поддаться требованиям зверя. Вот только животная часть на то и есть животная, чтобы не заморачиваться предсказанием и высматриванием далеко идущих перспектив. На кой? Пару нашел, в укромное место сныкал, бережешь, кормишь, обеспечиваешь, ублажаешь. Дети появились — их кормишь, растишь, учишь. Враг пришел — дерешься за них до смерти. Любишь, не одинок, счастлив. Все. Жизнь волка удалась. Вот только мы, двуликие, уже давно не те звери, у которых все по прямой и просто. И игнорировать окружающий мир с его проблемами, сузив его для себя на своей семье и стае, чревато тем, что этот самый говенный мир сам припрется на твой порог, расхреначит махом идиллию и отберет все.

Так что? Неужто я и правда вместо того, чтобы эгоистично забить на все и нажраться хоть иллюзией счастья с Летэ, сколько успеется и перепадет, готов переться и геройствовать вместе с ней? Ну не идиотизм ли это чистой воды, и не против ли всех нормальных инстинктов? Я разве и этой подачки от жизни не десять лет ждал и надеяться себе давно запретил. На кой это мне вот это вот все? Нам. У нас, может, и детей-то не случится, так с чего мне морочиться тем, что там в далеком будущем?

Злясь на себя все сильнее, я не смог оставаться на месте и оббежал берег вдоль крайних деревьев, принюхиваясь и прислушиваясь разок-другой, но так, чтобы не выпускать из поля зрения Летэ. Ну почему из всех пар в мире мне не могла достаться самая обычная баба? Такая, чтобы только и мечтала наряжаться, кормить меня от пуза вкусно, дом обустраивать да ночами жаркими подо мной извиваться и стонать? Так нет же, наградила судьба-сучка этой… душевыворачивалкой.

Не заметив застывшего в еще густом предутреннем сумраке меня, к водопою, крадучись, стало выходить небольшое стадо ланей. Очень кстати. Свежее мясо — лучшее средство при восстановлении у моего народа после травм, и Летэ хорошая еда будет на пользу. Бесшумно отступив еще глубже в кусты, я обратился, медленно, не создавая никакого шума. Почти подметая брюхом землю, стал подкрадываться к добыче, выбирая наиболее уязвимую жертву. Мне сейчас не до эффектных побед над крупными самцами, что не захотят отдать жизнь так запросто. Во-первых, единственная зрительница не в форме оценить зрелище и вознаградить по полной, а во-вторых, столько мяса нам не нужно.

Выделив в стаде годовалого, не обзаведшегося рогами теленка, что к тому же и прихрамывал, я настиг его в три прыжка, заваливая и мгновенно ломая шею, пока остальные его сородичи, кажется, рванули врассыпную. Но он еще и дергаться не перестал, как в мой бок с так и незажившими ребрами впоролись рога доминантного самца. «Ах ты тварь! Тебя нужно было валить!» — промелькнуло между вспышками в черепушке, пока перекатывался по прибрежным камням.

Клятый козел, ибо какой с него благородный, мать его, олень, снова наклонил свою тупую башку, намереваясь идти на меня теперь в лобовую. А мое дыхание никак не приходило в норму, сбитое его первым ударом. Меня прикончит бегающий кусок мяса? Смешно!

Слева мелькнула тень, и раздался очень знакомый приветственный вой, что сразу же отбил всю храбрость у рогатого вояки. То ли дело — удачно поддеть одного полудохлого хищника-раззяву, а вот противостоять сразу двум — это совсем другое. Оленя как ветром сдуло, и я, все еще хрипя, сипя и не находя сил на оборот, наблюдал, как к моей добыче приближался Гаррет, на ходу сменяя четыре лапы на две ноги. И я ему нисколько не был рад, учитывая, что сам едва жив и вряд ли готов еще сражаться, а моему бейлифу следовало сейчас находиться где-то на полпути к столице по моему приказу, а совсем не выслеживать нас с Летэ.

Предупреждающе зарычав, я почти полностью выпустил зверя на первый план, позволяя его яростной жажде защищать свое, подпитать мои утекающие, как песок сквозь пальцы, силы. Перемещаясь боком, занял позицию, четко демонстрирующую, что между Гарретом и Летэ я стою и стоять буду до тех пор, пока вообще дышу и ноги держат.

— Лор! — чуть притормозив, с удивлением в голосе позвал мой бейлиф. — Это же я!