Ненавистная пара

Когда Гаррет подхватил мою пару, она, кажется и не сразу поняла, кто это, уставившись бейлифу в лицо помутневшим взглядом. Но потом повернула голову и нашла глазами меня. И удерживала на ходу наш визуальный контакт, вынуждая двигаться обязательно в поле ее зрения, пока не уснула.

Глава 28

К ночи мне стало намного легче, невзирая на многочасовое передвижение резвой рысью. Спасибо прародителям нашего народа — валяться бревном двуликим приходилось только в случае самых тяжелых травм, да и то недолго. Не помер сразу — все остальное заживет в считанные дни, и чем больше на ногах, тем скорее проходит. «Волка ноги кормят», — не на пустом месте родилось. Пусть мы уже и давным-давно не те звери. Так что к моменту привала перед ночным переходом я уже не фыркал от боли при каждом резком вдохе, но и заикаться о том, чтобы дальше самому нести Летэ, пока не приходилось, что портило все настроение от улучшения самочувствия. В отличие от меня, моя пара не поправлялась так быстро, даже сила Зрящей тут не могла особо помочь. Или все дело в том, о чем успела упомянуть гадкая малолетка: в Летэ стало слишком мало тьмы, которая делала ее куда живучей и выносливее обычных людей? Вопросы-вопросы. Надеюсь, вскоре мы получим на них хоть какие-то ответы, ведь на что-то же должен сгодиться этот когда-то припрятанный мною маг. Как там его звали? Крорик? Крарок? Кририк!

Огня мы разводить не стали. Нам с Гарретом и сырое мясо самое то, а для Летэ прихватили жареного с собой. Сев на землю рядом с ней, я старательно работал челюстями, не ощущая вкуса мяса от противной горечи, что его отравляла. А название ей опять же — моя ревность, которую подкармливал запах моего бейлифа, исходивший от Летэ. При всех усилиях игнорировать и пинках разумной части сознания, что та щедро отвешивала тихо кипящему от злости зверю, совсем игнорировать это не удавалось. Поэтому я недолго-то и пытался и, вместо того чтобы все же дать выход раздражению и врезать Гаррету по морде без всякой достойной причины, а потому что хочется и могу, на что и подбивала моя дикая сторона, просто аккуратно затащил свою пару себе на колени. Летэ сначала напряглась, но, внимательно посмотрев в мое лицо, пока я старательно косил в сторону, пережевывая, чуть усмехнулась, потревожив начавшую подживать разбитую губу, и завозилась, устраиваясь еще поближе.

Закончив с едой и напившись из фляги, она уткнулась лицом в мою шею и принялась целовать. Неторопливо, будто смакуя, прищипывая кожу зубами и сразу облизывая, и все время потираясь об меня щеками и подбородком и совершенно не обращая внимания на моего бейлифа. Гаррет же уставился на нас жадно, как-то изумленно голодно, словно видел нечто возбуждающе-шокирующее, и не отводил глаз, пока не встретился с моими. Только тогда стушевался и, пробормотав что-то, метнулся в лес. Сотни раз прежде нам случалось наблюдать друг за другом во время наших секс-похождений, но в том не было ни капли интимности, способной по-настоящему взволновать и возбудить. Пробудить похоть — да. Мужское тело ведь так легко заставить откликнуться — общеизвестный факт. Поцелуи Летэ сейчас были чем-то совсем иного порядка. В них была одновременно и будоражащая интимность, почти не взывающая к вожделению, и открытая демонстрация для нас, обоих самцов, чья она добровольно и осознанно. Четкий посыл и мне, и ему, что пусть мой бейлиф и с нами, но он все же вне нашего с ней только зародившегося общего пространства.

Понятно, что парню было вполне достаточно и понимания, что она моя истинная — он же двуликий и не посмел бы преступать священные границы. Так что, конечно, бывшая Зрящая по большей части успокаивала мою внутреннюю бурю, уловив, насколько это мне нужно. И делала это случайно уж или нарочно, но именно как женщина моего народа — пропитывая нас ароматами друг друга.

Я привалился спиной к дереву, позволяя Летэ так и расположиться на часы краткого отдыха верхом на мне, забив на то, что ее тепло и близость заводили меня. Это состояние покоя и медленно тлеющее влечение давали чувство комфорта.

Дорога до укрытия мага заняла еще двое суток, и к нужному месту мы вышли к вечеру третьего дня. Старые развалины невесть кем когда-то построенной крепости выглядели еще более заброшенными и сплошь заросшими плющом, чем даже я помнил. Ни единой натоптанной тропинки, ни дымка или малейшего запаха жилья.

— Ты все еще уверен, что найдем твоего мага здесь? — спросила Летэ, с утра уже настоявшая на том, чтобы иди своими ногами.

— Я… — только начал, и тут же ей под ноги ударила с совершенно ясного неба молния, отбросив на спину.

Через мгновение еще одна шарахнула в полуметре от Гаррета, но тот оказался ловчее и устоял на ногах.

— Кририк, мать твою! — взревел я, бросаясь к паре. — Сдохнуть хочешь? Ты мне кровную клятву принес!

— Принес, — раздался хриплый, как после очень долгого молчания, голос откуда-то от ближайшей стены, где я, сколько ни пялься, не видел ничего, кроме сплошного лиственного ковра из плюща. — А ты взамен пообещал мне никогда не выдавать! А сам привел Зрящую!