Ненавистные маргаритки (СИ)

До самого утра ворочаясь в тяжёлом сне, Джинни с трудом открыла глаза, почти сразу жалея об этом решении. Хотелось обратно зарыться в мягкое одеяло и никогда больше не просыпаться. Но остатки здравого смысла буквально кричали о том, что организму очень не хватает воды. С трудом поднявшись, Джинни решила выйти в гостиную, где стоял графин с водой. Девушка была уверена, что никого не встретит в такую рань, тем более, старосты Пуффендуя и Когтеврана уже уехали домой на Рождество.

Однако, Джинни ошибалась, и очень сильно. Стоило показаться в общей комнате, как на неё тут же уставились тёмные глаза Паркинсон.

— Хорошо спалось, Уизли? — скептическим взглядом обводя гриффиндорку, поинтересовалась Паркинсон.

— Более чем, — охрипшим от постоянного кашля голосом отозвалась Джинни, направляясь к графину с водой и надеясь, что на этом их милая беседа будет окончена.

Джинни ошиблась уже второй раз за это утро.

— И как долго ты ещё планируешь разыгрывать драму? — чуть приподнимая тёмные брови и буквально прожигая девушку взглядом, произнесла Паркинсон.

Рука, держащая стакан с водой, предательски дрогнула от этих слов, но Джинни продолжила делать безразличный вид. Получалось так себе, но Уизли ведь упрямые.

— Послушай, я не твои сопливые подружки, чтобы всё медленно и аккуратно разжевывать по кусочкам. Так что слушай внимательно и согласно кивай, — ловко спрыгивая с комода, на котором сидела и решительно приближаясь к Джинни, вновь заговорила Паркинсон, — Только слепой не заметит твои чёртовы ревнивые взгляды. Ходишь уже который месяц, строишь из себя непонятно что. Если действительно есть к нему чувства, так в чём проблема? Где его спальня, ты отлично знаешь, — явно выделяя последние слова, продолжила слизеринка, — Чего ты ждёшь? Мерлинова благословения? Одобрения окружающих? Так не будет Уизли, можешь не ждать. Вы же, гриффиндорцы, все такие правильные, смелые. Так в чём проблема? Может, потому, что он бывший пожиратель смерти, вся его семья пожиратели смерти? Что людей, желающих ему смерти, не счесть? Или дело в твоих святых друзьях? Что, братья не одобрят выбор любимой сестрички? — натиск становился всё больше, Джинни казалось, что её пытаются раздавить окончательно.

— Хватит! — не выдержав, буквально выкрикнула Джинни, — Что ты вообще знаешь, Паркинсон? — пусть и понимая, что, неизвестно откуда, но Паркинсон осведомлена достаточно, до боли сжимая пальцы, произнесла девушка, — Какое вообще тебе дело до всего этого?

— Отличный вопрос, Уизли. Сама долго голову ломала, пока не надоело. А ответ оказался вполне прост — мне не плевать на него. Знаешь, сколько раз я получила отказ? — в этот момент Джинни не могла не заметить перемен во взгляде слизеринки, — Он никогда не отвечал мне взаимностью. И никогда не ответит. Несмотря на это я никогда не ныла подобно тебе, что даже признать этого не может. И это просто невероятно злит, знаешь? Меня отвергали холодно, без малейшего сомнения. Ни единого шанса не давая. Вся школа смеялась за моей спиной. И тут ты, вся такая бедная-несчастная, пожалейте все Уизли. Да ты хоть что-нибудь сделала, а? Я ненавижу таких как ты, — со злостью процедила Паркинсон, — Пусть все говорят обо мне, что хотят, называют подстилкой Малфоя. Я не считаю себя жалкой. Потому что единственная, кто здесь жалкая — это ты, Уизли.

С этими словами слизеринка круто развернулась, оставляя Джинни одну в пустой гостиной.

Вернувшись в свою комнату и с трудом отыскав на смятой постели вчерашний пузырёк с зельем, Джинни забралась на кровать, притягивая к себе колени. Она уже давно перестала обращать внимание на солёные дорожки, что всё продолжали катиться по щекам. Её задели слова Паркинсон? Нет. Её задела собственная трусость и слабость. Её не волнует семья Малфоя, его прошлое, мнение окружающих. Нисколько. Но Джинни совершенно точно поняла, что она действительно жалкая по сравнению с Паркинсон. Потому что не может сказать эти чёртовы слова. Кому угодно, любому человеку, но только не ему. Почему же так легко признаться в чувствах тому, к кому их нет, и так невыносимо тяжело тому, к кому они действительно есть?

Образ слизеринца сам всплывал в голове, всё, до мельчайших подробностей: привычки, любимые позы, жесты, манера поведения, быстрые бесшумные шаги, холодный размеренный голос, нечитаемый взгляд серых глаз и сильные руки. Джинни поняла, что не жалеет ни об одной минуте, проведённой с ним. И, наконец, опрокинув в себя прозрачное зелье, дарившее облегчение, она села за стол, притягивая к себе тот самый пустой лист пергамента.

Прости меня за всё. И за это письмо тоже.

Джинни

В очередной раз пробежавшись глазами по одной единственной чернильной строчке, девушка всё же запечатала лист пергамента в конверт, откладывая к письму для Алекса.

Утром следующего дня Джинни нашла Алекса, отдавая ему письма. Друг на это Рождество оставался в Хогвартсе.

— Только открой, когда я уеду, — пусть и с улыбкой, но вполне серьёзно произнесла Джинни, что уже собрала свои вещи и накинула зимнюю мантию.