Ненавистный брак (ЛП)

- И что же? Нет никакой надобности любить его до безумия. Любая девушка на ее месте сошла бы с ума от радости.

- Но Лиза другая... она знает цену любви. Думаю, ее сердце уже выбрало одного офицера.

- Это просто замечательно – умереть от голода! Я знаю об этой глупой помолвке, которая и состоялась-то, в основном из-за того, что Федор Лаврецкий – кузен ее лучшей подруги Нади. Однако, юноша слишком поздно узнал о нашем разорении и не успел улизнуть до помолвки.

- Неужели это возможно?

- Я точно знаю, Иван, что Лаврецкий хотел выгодно жениться, но сбежал, узнав, что у нас нет денег. Он воспользовался учениями и уехал, не сказав Лизе ни слова.

- Он поехал на учения по приказу, Павла.

- Или сам попросил, чтобы его послали.

- М-м-м... возможно. Он не должен был ехать, должность у него не та.

- К тому же, он не сделал ничего, чтобы формально узаконить их отношения.

- Верно, Лиза говорила, что он придет поговорить со мной. Печально и прискорбно, что наша дочь так страдает от разочарования, но я не стану принуждать ее к браку по расчету!

- Да она сама с радостью согласится на предложение Александра и будет жить, как у Христа за пазухой!

- Я не позволю тебе принуждать ее!

- Это и не понадобится. Надеюсь, у нее осталась хоть капля здравого смысла, Иван... недаром, она и моя дочь тоже.

- Я сам с ней поговорю, Павла, – тяжело вздохнул полковник.

- Ну вот, тебе уже плохо. Естественно, ведь тебе нужен покой. Сделай милость, успокойся... закрой глаза... ты поговоришь с ней позже, а сейчас успокойся... Лиза – моя дочь, и ее счастье для меня так же важно, как и для тебя.

Керлов был вынужден подчиниться жене, он замолчал и закрыл глаза. Павла Петровна велела позвать Дмитрия и наказала ему быть рядом с отцом, пока она будет воевать с Лизой.

Павла Петровна вошла в комнату дочери, когда та безучастно смотрела в окно. Лицо Лизы ничего не выражало: в глазах пустота, брови нахмурены, губы сжаты. Павла Петровна неслышно подошла к ней. Она не боялась душевного состояния дочери, наоборот, подумала, что это, возможно, самый подходящий момент для разговора.

- Пап'a стало хуже? – с тревогой спросила Лиза, повернувшись к ней.

- Сейчас речь не о нем, – ответила Павла Петровна, – хотя, само собой, всё в этом доме вращается вокруг него. Вот что я тебе скажу, Лиза, здоровье и спокойствие пап'a зависят только от тебя. Ты очень его любишь, и я почти уверена, что не станешь возражать.

- Что случилось, маман? Я вся, как на углях!

- Мне не хочется волновать тебя, доченька, но я хочу, чтобы ты хорошо подумала, взвесила и оценила всю важность своего решения, прежде чем принять его.

- Решения?

- Сегодня попросили твоей руки, Лиза, – Павла Петровна присматривалась к дочери, и, увидев волнение девушки, нахмурилась.

- Маман!.. Неужели это возможно? Неужели Федор Лаврецкий написал?

- Нет, дочка, кто помнит об этом офицере? Ты забыла, что он сбежал, узнав о том, что ты бедна? Человек, который оказывает тебе честь, прося твоей руки, имеет всё, чтобы сделать счастливой и более взыскательную, более гордую девушку, чем ты. У него знатное имя, он удачлив и, к тому же молод, умен, красив и благороден. Я говорю о князе Карелине.

- Об этом мужике?

- О князе.

- Князь он, или мужик, мне все равно! Он меня не интересует, я не люблю его! Вам отлично известно, что я его не выношу, и, надеюсь, Вы не дали ему ни малейшей надежды.

- Ошибаешься, Лиза, я сказала, что передам тебе его просьбу, потому что уверена – ты изменишь свое решение, если не притворяешься, а, действительно, любишь пап'a.

- Но какое отношение к этому имеет пап'a?

Лиза вздрогнула, она интуитивно почувствовала, что оказалась на краю пропасти и не сможет удержаться, соскользнет прямо на самое дно. Это было тоскливым предчувствием, страхом перед неизбежным приговором и жертвоприношением, от которого не отвертишься. Лиза тряхнула головой, словно прогоняя охватившие ее мысли, а Павла Петровна с безошибочно-расчетливой, точно выверенной черствостью охотника, целившегося в беззаботную косулю, готовила стрелу, которая слету должна была ранить девушку, разом убив ее волю.

- Будь любезна, выслушай самое главное, что я должна тебе сказать.

- Нет, маман, что бы Вы мне ни сказали, все будет напрасно. Этот человек, должно быть, глуп и недалек, если просит моей руки, в то время как я выразила ему свою холодность и абсолютное безразличие. Я не люблю его, и никогда не полюблю.

- Он и не стремится к этому; здесь нет речи о романтике. Он тоже не влюблен в тебя, и не требует, чтобы ты когда-нибудь полюбила его. Хоть ты никогда и не открывала мне своих секретов, я знаю, что ты любишь Федора.

- Тогда всё, что Вы говорите, все Ваши слова не имеют смысла.