Ненавистный брак (ЛП)

Лиза подошла к кровати отца, чудом успокоившись после тяжелой внутренней борьбы с самой собой. Душа и тело девушки противились равным образом, и Александр Карелин с каждой минутой казался ей все ненавистнее, но бумаги, которые она несла в руках, являлись свидетельством и осязаемым доказательством безразличия Лаврецкого. Поручик разлюбил ее, и эти бумаги были кинжалами, ранившими ее чувствительную душу, но пробуждавшими гордость. Они заставляли ее цепляться за гордость, как за единственный уцелевший бастион.

Лиза протянула отцу бумаги, и пару минут поговорила с ним о военных учениях, а затем полковник, терзаемый нетступной мыслью, с тревогой спросил:

- Ты уже говорила с маман, Лиза? Ты знаешь о Карелине? Ты ему отказала, дочка? – Керлов с большим трудом приподнялся на кровати. В его усталых глазах горело жгучее нетерпение, а скорбное, осунувшееся от печали и тревог, лицо показалось Лизе таким болезненно-страдальческим, что девушка не решилась ответить искренне и прямо.

- Нет, пап'a, я хочу подумать над его предложением, – с трудом выдавила она. – Мы с тобой никогда не были слишком практичными. К тому же я взбалмошна и не очень-то рассудительна.

- Ты должна советоваться только со своим сердцем, – еле слышно прошептал полковник.

- Я любила другого, пап'a, и верила в его бескорыстие и любовь, но наше разорение отдалило его.

- Да, доченька, разорение означает очень ужасные вещи... и если он робок характером, то...

- Не оправдывайте его понапрасну, пап'a, все это зря. Я рассчитывала только на любовь и ни на что иное, а Федор... Федор меня не любит. Думается мне, что лишь благодаря великодушию и благородству одного человека мы не добрались до самого края этого ненавистного разорения. И я знаю, кто этот человек, пап'a.

- А если знаешь, то зачем отталкиваешь его? Да, это Карелин.

- Помимо того, что он попросил моей руки, князь был внимателен ко мне и предупредителен, и я должна благодарить его за это, но я желаю только одного – чтобы Вы поправились и забыли обо всем.

- Но ты же страдаешь, дочка, и я не хочу, чтобы ты соглашалась на брак с Карелиным только из-за меня.

- Ранена только моя любовь, пап'a. Если Федор не страдает из-за меня, то почему я должна страдать из-за него? Князь Карелин попросил моей руки, вот и славно. Я согласна!..

На миг в спальне Керлова воцарилась тишина. Лиза с любовью и нежностью смотрела на отца. Она заметила, как постаревшее за последнее время лицо отца оживилось, как загорелись его потухшие глаза, но затем он покачал головой, желая разубедить дочь приносить себя в жертву.

- Нет, Лизонька, милая, нет! Твоя антипатия к нему только что прошла, и мы просим, чтобы ты какое-то время просто поддерживала с ним отношения... не выходя замуж.

- Нет, пап'a, князь хочет жениться, как можно быстрее. У меня мало времени – завтра он придет за ответом. С моей стороны это не жертва, уверяю Вас. Это было бы жертвой, если бы Федор любил меня, и мне пришлось бы расстаться с ним, чтобы выйти замуж за другого. Но Лаврецкий разбил мои надежды, ушел от меня по своей воле, полностью развеяв мои мечты. Я уже сказала, что кровью истекает только моя любовь, и она перестанет кровоточить, если я выйду замуж за мужичьего царя... я хотела сказать – за князя.

Лиза быстро вышла, почти выбежала, из комнаты, боясь, что не сумеет сдержать рыданий и выкажет все свое отчаяние перед пап'a, готовым защитить ее ценой собственной жизни.

Дмитрий едва не столкнулся с сестрой. Он нес в руках букет роз и письмо, которое Карелин прислал Лизе. В это время года розы были чудом! Только оранжерея князя и его терпение могли сотворить подобные чудеса!.. Лиза со злостью швырнула букет и письмо на пол. Побледневший от ярости Дмитрий шагнул, было, к ней, но Павла Петровна, присутствовавшая при этой сцене, жестом остановила его. Она сама подобрала отвергнутые Лизой розы и письмо.

- Оставь сестру в покое, – спокойно попросила сына Павла Петровна. – Не злись на нее, идем. Она вышла из комнаты пап'a, и наверняка сказала ему, что согласна выйти замуж за Александра... все остальное для нас должно быть неважно.

- Она всегда была круглой дурой, – со злостью выпалил Дмитрий, глядя вдаль коридора. – Если бы для меня на месте Карелина оказалась какая-нибудь барышня, нагруженная миллионами, я был бы готов жениться на ней в любой день.

- Ну-ну, тише... успокойся... – снова принялась убеждать сына Павла Петровна. – Поставлю-ка я цветы на видное место, чтобы Карелин сразу увидел их, когда придет, а уж потом вошел в комнату Лизы.

Павла Петровна выпрямилась, увидев дочь. Лиза не плакала. Она была мертвенно-бледная, отчаявшаяся, и все-таки непокорная.