Ненавижу игрушки

На моей постели лежит зеленое яблоко. Другое? Или то же самое? Теперь не узнать. Я поднимаю его, засовываю в карман, туда, откуда оно так неосторожно вчера выпало. Какой смысл медлить? Надо идти. Оставив воду нетронутой, выхожу из комнаты: чуть направо, по ступенькам вниз, прямо по коридору, мимо выхода во двор. Под аркой, обнимающей красным деревом вход в каминный зал, останавливаюсь на секунду, но тут же заставляю себя идти дальше.

Системные блоки с паутиной проводов отодвинуты в дальний конец зала. Зун сидит на диване в своей шкуре игрушечного Франкенштейна. Поворачивает ко мне голову, сверкнув красными глазами.

– Подойди, – тычет лапой на ковер перед собой.

Я послушно встаю на указанное место.

– Любишь фрукты?

Чувствую, как сердце бьется все быстрее и быстрее. Я не знаю, что ответить. Сделав над собой усилие, киваю.

– Тебе нравятся вкусные вещи?

Он терпеливо ждет, пока я снова кивну, но его уже не устраивают молчаливые жесты, Зун хочет слышать мой голос.

– Говори же! Нравятся или нет?

– Да, хозяин. Думаю, всем людям нравятся вкусные вещи.

– Ты можешь описать мне разные вкусы?

“К чему этот разговор? Если он нашел под диваном яблоко, которое подарил мне, и теперь подозревает, что я приходила сюда ночью, пусть скажет прямо”.

– Это… Думаю, это сложно. Но я могу попробовать…

– Если я прикажу поставить тебе имплант, который обрабатывает сигналы вкусовых рецепторов и передает их мне, ты не будешь против?

“Черт, конечно я буду против! Но кому интересно мое мнение? Если откажусь – Зун может сделать это принудительно. Другое дело, что он, наверное, надеется на мое добровольное согласие. Возможно, это доставило бы ему удовольствие. А главное, добавило бы доверия. Тогда почему не согласиться?”

– Х-хорошо… Я готова.

– Чудесно! Мы сделаем это позже, а сейчас можешь быть свободна.

Зун так и не признается – подозревает ли он меня в том, что я приходила ночью. Оставляет мучиться, пребывая в неведении. Мне следует быть осторожней!

* * *

Дни тянутся один за другим. Весна уступает место летней жаре, раскаляя улицы и здания города. Это вызывает у меня чувство дежавю, ведь именно в такую жару, на исходе знойного лета, я покинула город, выстрелив в хозяина Рэка. Стараюсь гнать от себя такие мысли: сейчас все по-другому, все иначе.

В бесконечно тянущейся обыденности прощупываю возможность найти Андрея. Хитростью и послушанием уже добилась того, чтобы меня одну отпускали по разным поручениям, без сопровождения Грига. Завожу знакомых среди работяг, которые стали относиться к девчонке с большим уважением. Среди них словно запах тлеющего запала ощущается неумолимая жажда перемен. Кажется, многие готовы рискнуть, разом навалиться на маховик истории, толкнуть его, привести в движение, пусть даже ценой своей жизни. Им надо лишь указать цель, дать надежду.

Глот тоже часто попадается мне на глаза. Ни разу после того, как он получил еще один шрам – совсем маленький, зато под самым сердцем – он не позволил себе усмешку или дурное высказывание в мой адрес. Всегда лишь сдержанный, едва заметный кивок вместо приветствия.

Несколько раз с наступлением темноты я пытаюсь заглянуть в каминный зал, но каждый раз мне что-то мешает. И вот сегодня снова – ночь опускается на оккупированную территорию, зной сменяется прохладой, в безмолвии, воцарившемся в большом доме, чудится безопасность. Иллюзия безопасности.

Как и в прошлый раз, я возвращаюсь через двор, со стороны уличных удобств. Над головой белесая дымка – следствие столкновения теплого и холодного воздуха. Сквозь туманную взвесь не видно звезд. Да и зачем мне на них смотреть? На одинокий, мерцающий огонек, пересекающий небосклон? Колонизированные миры, столкновения боевых эскадр, глобальная трансгалактическая сеть – все это в другом, не нашем мире. Мы живем в пыльном, пропахшем помоями городе.

Поворот направо, десять шагов по коридору. Мне никто не мешает, ни единого звука во всем доме. Арка, вход в зал. В центре бледный, желтый огонек. Я иду к нему медленно, но ни секунды не сомневаясь, что это правильный путь. Не удивляюсь, когда чувствую под ногами что-то мягкое, прохожу дальше. Оказавшись перед эйнером, будто запутавшемся в проводах, опускаюсь на колени.

Несколько минут я смотрю на него, потом протягиваю руку, осторожно касаюсь основного кабеля. Ощупываю его, потом остальные провода, будто это может как-то помочь мне, подсказать – что здесь сейчас происходит?

Поднимаюсь на ноги, обхожу пластиковые коробки, которые сама для себя называю системными блоками, так привычнее. Ни одного монитора, ни клавиатуры, ни какого-нибудь джойстика. Возвращаюсь к хозяину. Ощупываю его холодное, металлическое тело.

Почему он не боится? Ночует совсем рядом с людьми и не боится. Будто бессмертный. Сжимаю основание его корпуса, к которому крепится маленькая, уродливая голова. Потом отпускаю. “Я все равно разберусь с тобой, Зун. Разберусь со всеми вами”.