Ненавижу тебя, сосед

— Это твоих рук дело? — губы сами по себе расплываются в такой широкой улыбке, что уши болят. — Профилактика в болталке?

— Ага, — смеётся, и звук этот как музыка. Обожаю, когда он смеётся. — Я же говорил, что по возможности уладил всё, что мог. Техническую часть так точно, потому расслабься.

— Это хорошо, что ты такой умный.

— И красивый, — Демид подаётся вперёд, целует меня в нос, щёку, перемещается к уху и замирает в нескольких сантиметрах. — Я договорился с тренером. Он меня отпустит на сегодня.

Его слова заставляют меня распахнуть глаза от удивления. В смысле? А как же последняя тренировка?

— У тебя сейчас глазные яблоки выкатятся, — тихо посмеивается и поднимается. — Всё равно вечером парни с базы уже возвращаются, тренировка эта последняя уже ничего не даст. Либо мы выиграем, либо нет. Перед смертью не надышишься.

Я чувствую, что он чего-то не договаривает. Сомневаюсь, что грозный тренер вот так взял и просто отпустил Демида. Угадав ход моих мыслей, Лавр взмахивает в воздухе рукой и морщится. Значит, не будет рассказывать, чего ему это стоило.

Я только одного боюсь, потому кладу Демиду руки на плечи требую ответить на один-единственный вопрос:

— Ты точно из команды не ушёл? Не совершил глупость?

— Нет, — короткое слово, и после него приходит облегчение.

— Смотри мне, — шутливо пальцем грожу, Демид головой качает и улыбается одними глазами.

— Смотрю, что ты самая лучшая девушка на свете, — говорит так искренне, что у меня дыхание перехватывает от острого желания разрыдаться, но я прикусываю щёку с обратной стороны и сдерживаю порыв.

— Кирилла выгонят? — перевожу разговор, пока нас с Демидом не засосало в пучину ванильного болота.

— Уже, — кивает и хмурится. — Тренер хотел полицию вызвать, ибо Кир в кабинет его влез, а Семёнович этого не выносит, но я отговорил.

— Почему?

— Потому что дебил и запутался, — Демид сгребает меня в охапку, баюкает в объятиях и пусть весь мир подождёт.

— Ты или Кирилл? — утыкаюсь носом в шею, чувствую гулкое сердцебиение и не разобрать, чьё так бешено колотится, выламывая рёбра.

— Я так точно ещё тот дебил, но уже распутался.

— А Ни…

Демид не даёт мне договорить: крепче сжимает в объятиях, выдыхая вспышку ярости сквозь сжатые зубы. Будь он мифическим драконом, база в один момент осыпалась тлеющими угольками.

Злится, а я и сама понимаю, что степень вины дурачка Кирилла, прижатого к стене обстоятельствами и игроманией, и Никиты — несоизмерима. Но всё-таки я волнуюсь. Вдруг Демид убьёт Никиту?

Я видела, каким он бывает, если ему срывает крышку. Что, если на этот раз ночным рандеву с бомжами в камере не ограничится и случится непоправимое? Не допущу! Костьми лягу, но не позволю Демиду сломать себе жизнь. Не позволю!

Мысленно ногой топаю, закрепляя обещание, данное самой себе и, встав на носочки, обхватываю лицо Демида ладонями, и колючая щетина приятно щекочет кожу. Я всматриваюсь в тёмные глаза, что-то выискиваю во взгляде: ярость, жажду мести — всё то, что может вылиться в кровавую бойню. Но Лавр на удивление спокойный, даже расслабленный.

— Ты не будешь делать глупости? — и в вопросе этом много смыслов.

Демид оставляет лёгкий поцелуй на моих губах, снова к себе прижимает, а в гостиной царит звенящая тишина, которую так не хочется нарушать, до того она уютная. Оставив нас наедине, мальчики разошлись, и я им за это благодарна.

— Всё, Синеглазка, поехали, — Демид не терпит возражений, за руку меня берёт, за собой уводит.

На ходу прощается с парнями, и вопреки ожиданиям никто не кидает в него завистливые взгляды, мол, он уезжает, а остальным тренируйся до седьмого пота. Ещё одна грань личности Демида — его способность нравиться людям. Они как-то неосознанно начинают к нему тянуться. Я же тоже притянулась мгновенно, стоило увидеть его, тощего и вихрастого.

— Вечно в облаках витаешь, — уголками губ улыбается Демид, наматывает мне на шею шарф, закрывая нос. — Так теплее. Плотно? Прости. Так нормально? Вот и чудно.

Когда берёт в руку пальто, хмурится, взвешивая его, легонько встряхивает.

— Ты совсем, что ли, в такой одежде ходить? На рыбьем же меху, — ворчит и снова шарфом мне половину лица закрывает. — Где ботинки?

Возле входа несколько вместительных обувных шкафчиков. Демид осматривает их, ищет женские ботинки, а я переминаюсь с ноги на ногу, подгибаю пальцы и шустро выхватываю кеды, стоящие с краешка.

Лицо Демида идёт красными пятнами, он открывает рот, но лишь зубами скрипит.

— Приедем, я тебя отшлёпаю, — обещает зловеще, и выражение лица у него суровее некуда. — Быстро в машину, пока не околела.

Взвизгиваю, когда Демид хлопает меня чуть пониже поясницы, на месте подпрыгиваю, и вскоре мы оказываемся на улице. Илья вернул ключи, и я благодарно улыбнувшись, усаживаюсь на переднее сиденье. Ой, как хорошо, тепло как.

— Мы же Обухова забыли! — спохватываюсь, потому что за время ночного приключения очень сблизилась с Ильёй. Теперь я тем более хочу, чтобы Дашка перестала сопротивляться и наконец призналась себе в своих чувствах. Ну классный же мальчик, надёжный.