Ненавижу тебя, сосед

— О господи, ты меня решила в могилу свести? Прикончить? — я касаюсь своим лбом её, но легче не становится. Дыхание смешивается, и я тону в этом моменте. Барахтаюсь, как тонущий человек, ищу кислород и никак полной грудью не вздохну. — С тобой надо нежно. Аккуратно. Лепестки всякие, музыка, свечи. Я не знаю, но не вот так. Не в каком-то поле, после тренировки, быстренько.

— Секс в машине — это плохо?

— Секс в машине — это хорошо, дурочка, — тихо смеюсь, хотя больше всего мне хочется завалиться в душ, и вовсе не для того, чтобы ещё раз помыться. — Но конкретно эту машину брал несколько раз Ни… короче, неважно. Тут нельзя с тобой этим заниматься.

— Никита, да? Ладно, Демид, я всё поняла, — целует меня в уголок губ. — А теперь вылезай из машины и дай мне порулить!

— Ты гляди, какая амазонка, — восхищаюсь и делаю, как просит.

— А теперь, Демид Лавров, держись крепко! Пришло время лечить нервы адреналином!

И, кровожадно улыбаясь, Яся цепко хватается за руль.

Очень надеюсь, что мы выживем.

35. Ярослава

Конечно, разобраться в хитром устройстве машины Демида — дело не для слабаков. Какие-то кнопки, рычаги, мигающая при любом неверном движении панель. Я-то училась водить на папиной старенькой машине, понятной и простой. Вот тут сцепление, педаль газа, вот тут тормоза, вот так переключать скорости, руль влево, вправо и поехали. Главное — плавно ногами жать, не лихорадить и внимательно следить за дорогой. Остальное — дело опыта, но с машиной Лавра приходится попотеть, и это пусть трудная, но выполнимая задача. Справлюсь! Что я, зря выгрызла золотую медаль, участвовала в пяти республиканских олимпиадах, получила тридцать две грамоты и диплом из рук губернатора? Да обо мне даже в местой газете писали, как о надежде и представителе непропащего поколения. Помню, мама тогда жутко гордилась и даже мой любимый торт испекла, всем хвасталась моими успехами.

Я упорная! А ещё серьёзно настроена выбить всю дурь и беспокойство скоростью и свободой, и ничто меня не остановит. Не дождутся!

Откуда столько решимости только? Но, наверное, чаша терпения переполнена. Времени на страдания не остаётся, желания плакать нет, и есть только жажда движения, действий. Похоже, я достигла точки кипения, и теперь либо взорвусь, либо двинусь вперёд.

Мне это необходимо, как кислород, как вода и еда. Даже больше! Немножко жалею о том, что Демид не приезжает больше на мотоцикле. Я бы с удовольствием устроилась впереди, раскинула руки в стороны и мчалась, куда угодно, лишь бы подальше от сосущей пустоты внутри.

Сначала родители, пожар, снова родители и теперь Никита с его злыми пророчествами. Будто бы действительно что-то знает.

Всё-таки завожу мотор. Машина вначале неуверенно, будто лошадь почувствовала в седле другого хозяина, а после с приглушённым рёвом трогается с места, рождая в душе какой-то детский восторг. Свет фар выхватывает погружённый в ночь пейзаж. Пожелтевшая трава кажется золотистой, густые тени деревьев выглядят постине зловещими, а совсем рядом низко пролетает птица.

— Йуху! — вскрикиваю и чуть прибавляю газа, делая круг по импровизированной трассе. — Я как настоящая гонщица!

Смеюсь, и только ремень безопасности мешает радостно подпрыгивать на месте.

— Ещё какая гонщица, — Демиду тоже весело, и больше не косится на меня с недоверием. До этого казалось, что он напряжён, потому что ждёт, что в любую секунду машину занесёт, и ему придётся, как герою боевика, перехватывать руль, чтобы не убиться.

Но я действительно умею водить! Похоже, Демид тоже в этом убедился, потому что смеётся, запрокинув голову, когда я делаю очередной крутой вираж, не сбавляя скорости. В венах чистейший адреналин, в нём нет ни капли крови. Только отчаянная решимость, веселье и счастье… да-да, именно оно! Голова пустая, в ней нет ни единой плохой мысли, и кажется, что вот такой всепоглощающий восторог буду чувствовать всегда.

Наверное, час гоняем по полю, пока на приборной панели не начинает истерически мигать какое-то сообщение.

— Ой! — пугаюсь и резко торможу, но даже это делаю почти как профессионал, а не перепуганная истеричная барышня.

Горжусь собой!

Демид расслабленно откидывается на спинку сиденья, смотрит на меня хитро, а на губах улыбка. Он похож на сытого довольного жизнью кота, который съел только что целую банку сметаны и хочет ещё. — Ты круто водишь.

— Не ожидал? — горделиво выпячиваю грудь, упираю руки в бока и вскидываю голову, носом едва потолок не тараня. — Думал, я слабая девчонка, да? А нет!

— Чего же тогда на мотоцикле боялась ездить? Или я тебя так пугал?

— Тогда меня вообще пугало всё, что с тобой связано.

— Понимаю. Но, скажи пожалуйста, что тебя пугало больше: я или то, что ты чувствовала на том мотоцикле, ко мне прижимаясь?

— Ну тебя, не дождёшься! — да что же я опять краснею?! Надо, наверное, тональным кремом пользоваться, чтобы хотя бы не так сильно свои реакции выпячивать. Может быть, поможет?