Ненавижу тебя, сосед

— Тебе хочется дарить цветы, ухаживать. Любоваться просто, — ничего не стесняясь, Никита протягивает руку и касается моего лица пальцами, а я дёргаюсь назад, как от чумы.

— Так, стой! — вскидываюсь и на всякий случай ещё дальше отхожу. — Нам надо поговорить.

— Ты созрела на свидание? — немного горько улыбается, а я качаю головой.

— Нет, Никита, нет. Я же написала утром…

— Благодарила за подарки, да.

От Никиты отскакивает все, что вне его интересов. Он видит и слышит только то, что ему выгодно. И это… бесит!

— А ещё? Я же не только это писала!

— Ничего не помню, — смеётся, но через мгновение становится серьёзным. — Да, Ясь, я умею читать. Но я отказываюсь от мысли, что у меня нет шансов.

Он засовывает руки в карманы, берет театральную паузу, а мне кажется, что на нас сейчас весь мир таращится.

— Но однажды Демид накосячит, — как-то очень убежденно заявляет. С уверенностью. — Он же уже косячил в прошлом? Обижал тебя? Ещё обидит. Я его хорошо знаю.

— Никита, дело ведь не в…

— В нем, Яся. Именно в нём, — кивает и светлая челка падает на глаза, глушит чистую голубизну взгляда, делает его темнее. — Он мой друг, но я его ненавижу. Влез, сволочь, куда не надо было.

— Но он не виноват, что ты мне не нравишься!

Никита вздрагивает, как от пощёчины, сглатывает… ему больно? Ой! Я не хотела, но и врать не могу больше. Надо уже прояснить все.

— Прости, я пойду…

Оборачиваюсь, но Никита берет за руку, останавливая.

— Яся, ты думаешь, он тебе поверил? Думаешь, простил? — его шёпот змеёй вползает в сознание. — Он все равно ненавидит тебя.

— Никита, тебя заносит…

Я дёргаю рукой — сейчас его прикосновения не то что неприятны. Противны.

— Ты совсем ничего не понимаешь. И это не твоё дело. Не имеешь права лезть!

Мне хочется влепить ему пощечину, но я держусь. Ни к чему это, лишнее.

— Он врёт тебе, а ты веришь, — кривит губы в усмешке. — Люди не меняются. Но вот когда он нанесет удар, я, Яся, буду рядом. Только позови.

— Господи, что же ты душный такой?

Смысл его слов от меня ускользает — я отказываюсь слушать гадости. Я просто срываюсь с места и бегу к назначенному месту, где меня ждёт Демид.

Никита остаётся за спиной с его никому не нужными обещаниями быть рядом.

34. Демид

Я давно так не выкладывался на тренировке, и всему виной Яся, которая так трогательно подпрыгивала на трибунах и даже что-то скандировала, чем безмерно веселила парней из команды. Но мне так хотелось показать ей, какого прогресса достиг, каким уважением пользуюсь.

Мне сложно уничтожить в себе того маленького мальчика, которому приходилось думать о выживании. Я мечтал о серьёзной футбольной карьере, но часто даже на веру не оставалось сил.

Но мне всегда везло на тренеров — в этом моё счастье. Сначала школьный учитель физкультуры, бывший футболист, поговорил со своим другом, и тот согласился посмотреть меня. Пётр Яковлевич возглавлял детский футбольный клуб, и в итоге взялся меня тренировать, и больше всего на свете я боялся его подвести, не оправдать ожиданий. Потому я никогда не пил, не загуливал ночами и курил — так, иногда баловался, но быстро надоело.

В раздевалке смех и вялые перебранки. Парни договариваются сходить в бар на выходных, посмотреть матч, зовут с собой, но у меня нет желания тусить с ребятами, когда можно провести время интереснее. Лучше.

От мысли, что Синеглазка ждёт меня сейчас, собираюсь с удвоенной скоростью. В спортивном центре в этом время всегда полно людей, а ещё есть девчонки-фанатки. Они просто обожают ждать нас возле раздевалок, чтобы заиметь в коллекцию сотый по счёту автограф или сделать очередное селфи. Мне бы… мне бы не хотелось, чтобы сегодня случилось что-то подобное. Не при Ясе. Да и без неё не хочется.

— До завтра! — вскидываю руку, прощаясь, а в спину летят смешки и пожелания приятного вечера.

— Придурки озабоченные, — рявкаю, а в ответ дружный хохот.

До места, где договорились встретиться, несколько шагов по коридору. Широкая площадка, уставленная мягкими диванчиками, — очень уютное место. Тут прикольно посидеть после тренировки, выпить кофе и просто расслабиться, пялясь в настенную плазму. Обычно там крутят спортивный канал, и это только в плюс.

Но оказавшись там, замираю столбом. Что-то странное происходит, и мне нужно время, чтобы понять, как реагировать.

Яся меряет нервными шагами широкую площадку, от угла к углу тычется, будто ослепла. Заламывает руки, вздыхает и что-то под нос бормочет. Что так сильно её встревожило. Кто-то позвонил? Опять родители?

Нет, если эти черти снова вымотали ей нервы, это уже совсем за гранью. Отказались от дочери? Вот и валите.

Даже когда подхожу к Ярославе, она не замечает меня. Задумалась? Хм, странно.

— Ясь, ты чего? — но она и голоса моего не слышит.

Приходится бросить сумку на пол, поймать Ярославу за плечи и легонько встряхнуть. Только тогда взгляд фокусируется на мне из мутного превращаясь в осмысленный. На высоком лбу разглаживаются морщинки — Синеглазка пришла в себя.

— Ой, Демид… прости, я задумалась.