Ненавижу тебя, сосед

Правда, я требовала мультики про феечек-принцесс, Демиду нравились героические приключения, потому чередовали и терпели, когда приходилось смотреть то, что нравилось другому.

Иначе как восторг мои ощущения не назовёшь.

Хлопнув дверцей, возвращается Демид. На его коленях плед, который тут же отдаёт мне, а ещё небольшой пакет.

— Я чертовски голодный после тренировки, — улыбается и достаёт пару контейнеров. — Держи.

— А фильм какой? — кутаюсь в плед, ёрзаю на месте, глядя на огромный экран за лобовым стеклом. На большой площадке появляется всё больше автомобилей, и скоро яблоку негде упасть.

— Да какая разница? — ему действительно плевать, и мне, собственно, тоже. Главное — прямо сейчас сбывается моя мечта. Ух ты, я как героиня романтической комедии сижу в машине с красивым парнем, мы едим всякую ерунду, пьём колу и просто следим за мельтешащими на экране людьми.

— Он её сейчас поцелует! — сообщаю, указывая рукой на экран. — Глянь, как смотрит. Ну что ты, не веришь? Точно тебе говорю, поцелует!

Я так увлеклась происходящим на экране, что не замечаю приближение опасности в лице Демида. А он снова трётся носом о мою щёку, запуская волну мурашек. Касается губами скулы, а я забываю дышать. Руки дрожат, а перед глазами мир плывёт.

— Ты чего делаешь?

— Ничего особенного, — кладёт голову мне на плечо.

Не пытается сожрать в диком поцелуе, не делает что-то, что выходит за рамки программы первого свидания. Просто устраивает голову на моём плече, и это волнительнее всего, что испытывала до этого.

— Точно, поцеловал, — хмыкает Демид, а я зарываюсь рукой в его волосы и бездумно ерошу тёмные пряди, мягкие и шелковистые.

— Ну так! Я была права, — гордо нос задираю, но смех срывается с губ.

Мне чертовски весело.

— Конечно, права. Ты всегда была права, — и что-то мне подсказывает, что сейчас Демид не о фильме.

На экране счастливая парочка целуется под дождём, а после коварная разлучница становится между влюблёнными, но финал почти сказочный, приторно-медовый.

— Понравилось? — Демид отстраняется и смотрит мне в глаза, будто ему действительно важен ответ.

— Очень. Фильм — так себе, но мне всё равно понравилось.

— Поедем кататься? — скорее утверждает, чем спрашивает.

Несколько часов мы гоняем по пустым ночным улицам, теряем ориентиры и снова находим. Петляем по узким проспектам, по чужим дворам, осматриваем достопримечательности. Говорим обо всём и ни о чём. Проголодавшись, заваливаемся на заправку, покупаем по стаканчику дряного кофе и пакет солёных крендельков. Забываем забрать сдачу, и нам кричит в спину милая девочка-продавец, но мы уже не слушаем.

Мы снова едем вперёд, не разбирая дороги, и до дома добираемся только на рассвете.

— Ой, — вскрикиваю, глядя на часы. — Остался час до подъёма.

— Мне полтора, — смеётся Демид и растирает покрасневшие глаза. — Вряд ли сегодня уснуть получилось, даже если не катались бы до утра.

— Почему?

Демид выразительно бровями играет, ёрзает на месте, брюки поправляет, а я вдруг краснею.

— Вот, сама всё понимаешь, — издевательски хихикает, когда я, смутившись окончательно, прячу лицо в ладонях. — Иди сюда.

— Зачем?

— Затем, — непреклонно пересаживает меня к себе на колени и заставляет уложиться на его груди. — Вот так лучше посидим.

— Кому лучше?

— Я, знаешь ли, мазохист, — целует меня в макушку.

Клонит в сон, я бурчу что-то неразборчивое, и, в конце концов, Демид меня отпускает, сморщившись, словно ему больно, когда неаккуратно двигаюсь на его бёдрах.

— Осторожнее, Синеглазка, — снова эта многозначительная волна бровями, и я хлопаю Демида по плечу, чтобы перестал меня смущать. — Ай, больно! Между прочим, ты сейчас калечишь звезду нашего с тобой вуза!

— Ничего, переживёшь, — назидательно палец вверх поднимаю и, хихикнув, выбегаю из машины.

— У тебя пары во сколько заканчиваются? — несётся вслед.

Господи, во сколько?! Голова не соображает, но я собираю остатки клеток уставшего мозга в кучку, напрягаюсь и называю время.

— Тогда в четыре жди меня возле корпуса. На второе свидание поедем.

— Ты сумасшедший.

— Вполне возможно, — подмигивает и скрывается в соседней калитке.

32. Ярослава

Сидя на парах, я ёрзаю, будто в каждом кармане у меня по ёжику сидит. Ещё и ворочаются.

Старательно записываю за преподавателями, яркими маркерами аккуратно выделяю важные места в конспектах, что-то даже отвечаю и, вроде как, правильно, но в голове полная сумятица.

Меня будто бы на две части поделили: одна — серьёзная заучка Ярослава, а вторая — романтичная барышня, у которой сегодня второе свидание.

Вот второго свидания у меня ни с кем и никогда не было. Любопытно! И тревожно. Будто после первого смелого прыжка с парашютом готовлюсь ко второму, а он в разы страшнее.