Неназванная

Та не двинулась с места.

– А награда какая-нибудь полагается?

Девушка нахмурилась.

– Если Вам известно, где скрывается преступник, а сообщить об этом властям Вы забыли, то полагается штраф. Две серебрушки.

Кайя не знала, так ли это в действительности, но произнесла сие весьма убедительно, крайне официальным тоном. И снова начала обращаться к торговке молоком на “Вы”.

Та тут же кинулась к выходу, приговаривая:

– Да это я так… И забесплатно покажу! Это ж мой долг!

Помощница советника с кислой улыбкой устремилась следом.

Идти пришлось довольно далеко. Кайя с молочницей миновали Рыночную площадь (лавочники здоровались с девушкой, верно, уже прознали, кто такова) и углубились в неширокие, но добротно вымощенные улочки восточной части города.

Здесь селились, в основном, купцы и некоторые ремесленники, из тех, у кого дела шли совсем неплохо. Дома были сплошь каменные, никакого дерева или глины. Кайя не заметила ни одного окна, затянутого бычьим пузырём. В дубовых рамах блестели в утреннем свете солнца настоящие стёкла!

Неожиданно Фелата остановилась и протянула руку, указывая на дом в конце улицы.

– Пришли! – объявила она, снова перейдя на драматический шёпот. – Вон туда убивец заходил. Дальше я не пойду! А ну, как увидят?

– Хорошо, – кивнула Кайя. – Дальше я сама.

Торговка испарилась быстрее, чем вода на раскалённой сковороде.

“Значит, и впрямь боится”, – рассудила девушка, шагая вперёд.

Оставшееся пару сотен футов она прошла за пару минут. Вокруг было тихо, ни души. Кайя оглядела красивый дом, сложенный из красного камня. Её вдруг одолели запоздалые сомнения: что теперь делать? Постучаться и зайти? Если там и вправду отсиживается преступник, то ей попросту не откроют двери. Если злодей уже успел убежать – то какой смысл заходить?

А ещё молочница могла вовсе перепутать дома.

От сложных раздумий её избавил самострел, показавшийся в полуоткрытой двери.

– Заходи, – произнёс появившийся следом владелец оружия.

Кайя вздрогнула: этот голос она узнала бы где угодно. Лицо четвёртого насильника ей не запомнилось, а вот его фраза, что-де тот не хочет оказаться на шибенице, произнесённая этим же, чуть хриплым, с забавным акцентом голосом, держалась в памяти крепко.

Зорот. Так его называл приятель.

– Ну! – поторопил девушку Зорот, качнув самострелом для убедительности.

Чародейка ступила за порог. В передней был полумрак, в углу горело всего пара свечей, но даже в их неверном свете можно было понять, что владельцы дома не просто богаты, а сказочно богаты.

На стенах, забранных атласной тканью, висело несколько картин. Пол был облицован малахитовым камнем. Посередине комнаты стояла мраморная статуя, изображавшая человека в мантии с капюшоном. В руке человек держал посох.

– Как ищейки вышли на мой след? – поинтересовался Зорот, не опуская самострел.

Чародейка вздохнула, концентрируясь на желании.

“Хочу, чтобы ты был мёртв!” – уверенно подумала она.

– Я задал вопрос! – Зорот нажал на спусковой крючок, и выпущенный из самострела болт с сухим щелчком вошёл девушке в ногу, чуть выше колена.

Кайя упала. Молча.

– Если не ответишь, следующий выстрел получишь в глаз.

– Traekkart Ehhara!

Девушка могла бы поклясться, что всё сделала образцово! Формула верная, Символ сложен идеально, уверенность в заклинании тверда, как никогда.

Но фиолетовая молния с рук так и не сорвалась, не впечаталась в ублюдка и не превратила его из человека в просто кусок мяса.

Нет же, не “человека”. Из существа, лишь по недоразумению расхаживающего в человеческом обличье.

– Магичка? – насмешливо спросил Зорот.

Кайя молчала. И даже если бы хотела отвечать, то не знала, что сейчас сказать. Магичка ли? Судя по несработавшим чарам, вряд ли. Скорее, кухарка. Или поломойка. Это-то получается всегда.

“Справедливость превыше всего”?! Красивая, но совершенно бессмысленная фраза. Может, когда-нибудь справедливость в виде отлично скользящей верёвочной петли или остро отточенной секиры палача и настигнет ублюдка, но… Сейчас у неё все шансы этого счастливого момента не увидеть.

– Я тебя узнал, – продолжал изгаляться Зорот. – Вот везение! Оттрахал ищейку, кто б мог подумать! Думал, что покончил с тобой тогда… Живучая! – с каким-то странным удовлетворением отметил он. – Ну, ничего. Сейчас я уж прослежу, чтоб наверняка.

Мужчина нагнулся, схватил девушку за волосы и потащил волоком по коридору. Следом тянулся алый след, но крови было немного. Болт, оставшийся в ране, не давал той выплёскиваться, как следует.

Он втащил девушку в кухню, больше Алдаровой раза в три. Здесь было несколько высоких шкафов, два больших разделочных стола с разнообразной утварью и посудой, и две огромные печи. В обеих тлели угли.

– Выбирай, – Зорот широким жестом указал на печи. – В которую тебя?

Кайя пробовала желать ему смерти снова и снова, и всё безрезультатно. Раненая нога, сначала адски болевшая, теперь онемела и перестала ощущаться.

– Молчишь? Ну, тогда пополам, – усмехнулся мужчина. – Быстрее будет. Но сначала позабавлюсь с тобой.