Неназванному адресату

Храм веселый, один из первых
Петербургскую землю венчавший!
Возвративший в ряды верных,
В свои своды – меня – принявший!

Здесь – отрадно. Здесь – мир и забота.

Здесь меня ни о чем не спросят.
Непростая это работа –
Быть у Бога желанным гостем.

На Суде, последнем, суровом,

Может, станет мне оправданьем
Хоть одно – забытое! – слово,
Раз пропетое со вниманьем.

24 сентября 2013

«Весь мир одушевлен, и зрим, и вещен…»

Весь мир одушевлен, и зрим, и вещен.
Способны мыслить струны и колки.
И даже пыль, сметаемая тряпкой
С покатой черноты фортепианной, –
Не просто прах, а бытия крупица.
И вещна мысль,
         пространство искривляя,
И вечна жизнь страстей неутоленных,
И каждый звук, рождаемый ударом
По сгусткам струн, на что-нибудь похож,
Но нет ему ни слова, ни прозванья.

2014

Петербургские крыши

Что из окон ныне вижу?
Крест Казанского собора,
Телебашни хрупкий профиль
И мечети синий купол;

Расположен недалече

Иудейский дом собраний,
Где-то в островах таится
Храм мистического Будды.

Крыши! Душ овеществленье!

Сколько плит и поворотов,
И нервических изломов
В бледно-серых коридорах!
Чайка – городской бездомный,
Позабыв морскую юность,
На антенну сесть стремится;
На фронтонах стайки птичек
Держат чинное собранье;
На изогнутых деревьях,
Крючковатою ладонью
Зацепивших чьи-то окна,
Вьет свой домик ворониха,
Зорким взглядом измеряя
Ширину своих владений.
Кот мяукает на крыше, –
Март настал. Начнутся песни.
Солнце, крыши золоти!

Февраль-март 2014

«Я видела вас, женщины…»

Я видела вас, женщины
           в фетровых шляпах,
в изящных беретах,
           небрежно повернутых вбок,
и вязаных шапочках,
           ровно на брови надетых,
В пальто длиннобортных,
           прямого покроя.
Держались вы прямо и просто,
Вы – петербурженки,
           блоковских женщин наследницы,
Вы – ленинградки, внучки и дочери
сильных и смелых блокадниц.

На вас

Так я желала похожею быть,
Так же в любую погоду на легких нестись
каблуках.

Бледная, милая, ты – с вероломно мучительным

взглядом!
Сколько ль в тебе любованья собою?
А сколько – тоски?
Сколько ночей ты рыдала,
           от света потом укрывая –
– Душеспасительных или губительных?
– бдений следы?
Рифмой отпевшая всех,
           с кем когда-то знакома была,
Ты, погребенная заживо,
           трижды сожженная веком, рыданья
В самое дно хоронившая трижды
           восставшей души –
Кто-то тебя милосердный
           у Бога отмолит.
Имя твое – благодать, голос же твой –
           воплощенье печали.

2014

Фонтанному дому