Неночь

Девочка встала, ее черные, как вороново крыло, волосы развевались, будто на невидимом ветру. Руки сжались в кулаки. В воздух взмыла сотня теней. Стены раскололись и треснули. Потолок просел и осыпался. И как только кирпичи раздробились на части, как только сотни тонн каменной кладки рухнули, уничтожая лестницу и все внутри, девочка шагнула в одно из этих извивающихся щупалец тьмы и вышла из тени

на пять

этажей

выше

Она оказалась на верхнем уровне. «Падение» было в самом разгаре. Убийцы и убитые. Хаос и кровь. Мужчины, запятнанные остатками своей бойни, сжимающие в руках грубое оружие или чьи-то отрезанные конечности. Один увидел Мию и направился к ней со смертоносной улыбкой. Она посмотрела на него, и тьма просто разорвала его в клочья. Разбрасывая ошметки, как сердитое дитя – сломанную игрушку. Стены вокруг трескались и обваливались. Кирпичи превращались в пыль. Заключенные все приходили и приходили – мужчины и женщины, пропитанные гибелью, – лишь для того, чтобы быть разодранными, как старые тряпки. Девочка побрела по зубчатым стенам Философского Камня, кладка за ней осыпалась ливнем из измельченного раствора и раздробленного камня – вниз, вниз в море.

Философский Камень начал крениться, целые секции тюрьмы рассыпались в пыль, пока тени между каждым кирпичом и камнем вырывались на свободу и присоединялись к буре тьмы, вихрящейся вокруг плачущей девочки. Слезы стекали по щекам. Лицо скривилось в гримасе горя. Глаза стали абсолютно черными. Слишком много боли, чтобы держать в себе. Слишком много, чтобы ее вынести.

– …Мия!..

Рядом с ней материализовался кот из теней, перекрикивая грохот измученного камня, умирающих людей и воющего мрака. Тюрьма пошла трещиной по внешней стене, крепостные валы попадали в воду внизу. Воры и бандиты прекратили свои кровавые разборки и спрятались по углам или побежали обратно в камеры, из которых только недавно выбрались. Пол под ее ногами рухнул, и Мия замерла в паутине из корчащейся тьмы.

– …Мия, останови это!..

Все тело девочки облачилось в тени. Из спины выросли чернильно-черные крылья из тенистых струек, из каждого пальца словно вытекли ленты из острой, как бритва, темноты. Взгляд черных глаз сосредоточился на другой стороне залива, на Ребрах, маячащих над Городом мостов и костей. На доме итрейского Сената и всей костеродной знати, которой повелевал злорадный консул, уничтоживший ее семью. Убил отца. Маленького брата. А теперь и мать.

Девочка покачала головой. Зарычала.

– Этому придет конец тогда же, когда и ему.

И, сжав кулаки, она исчезла.

Шаг.