Неночь

Мия вздохнула и неохотно села на место. Но, в конце концов, Эш сказала правду. Мия здесь не для того, чтобы играть роль подруги-утешительницы; она здесь, чтобы отомстить за свою семью. Консула Скаеву и его прихлебателей не убить какой-то дурочке с ранимым сердцем. Что бы ни мучило Трика, это подождет до конца уроков. Мия молча доела завтрак (она не учуяла ничего странного в запахе бульона, несмотря на сомнения Трика), а затем отправилась вместе с Эш и Карлоттой на поиски Зала Истин.

Прошло не так много времени, прежде чем Мия поняла, что из всех залов в Тихой горе этот найти проще всего. Спускаясь по винтовой лестнице, она вдруг сморщила нос от отвращения.

– Бездна и кровь, что это за запах?

Лицо Карлотты источало благоговение, в глазах вспыхнул огонь.

– Истины, – пробормотала она.

Вонь усилилась, пока они шли в темноте. Вонь гнили и аромат свежих цветов. Сухих трав и кислот. Скошенной травы и ржавчины. Аколиты остановились у огромных двустворчатых дверей, и когда те распахнулись, запах нахлынул на них волной.

Мия глубоко вдохнула и ступила во владения шахида Паукогубицы.

Если в зале Аалеи преобладал красный цвет, то мотивом этого был зеленый. Зеленоватый свет проникал через витражные окна, стеклянная посуда была окрашена в разные оттенки зеленого – от лаймового до темно-нефритового. Центральным элементом помещения был длинный стеллаж из железного дерева. На каждом рабочем месте были разложены чернильницы и пергамент. Полки вдоль стен полнились тысячами разных баночек с множеством веществ. На стеллаже выстроились различные флаконы, трубки, пипетки и воронки. В колбах и чашах, расставленных по всему залу, происходили некие реакции, издающие диссонирующую мелодию кипения и шипения.

В углу комнаты стояли небольшой столик и живописный стул с высокой спинкой. Среди разнообразных приборов затесался стеклянный террариум, устланный соломой. Внутри ползали шесть крыс – упитанных, черных и гладких.

Трик пришел раньше Мии и сидел в дальнем конце зала, полностью ее игнорируя. Сев рядом с Эш, Мия начала рассматривать оборудование: мензурки, колбы и пузырящиеся баночки. Все инструменты аркимической мастерской. Едва Мия начала догадываться, какие «истины» они тут будут изучать, как ее мысли прервал вязкий, как мед, голос:

– Однажды я убила человека за семь ночей до того, как он умер.

Мия посмотрела прямо перед собой и села ровнее. Из-за занавески в углу зала появилась женщина. Высокая, элегантная, с прямой, как лезвие меча, спиной. Ее дреды выглядели замысловато. Безукоризненно. Кожа носила темный оттенок полированного ореха, присущий всем двеймерцам, но лицо не украшали чернила. Она была одета в длинную развевающуюся мантию насыщенного изумрудного цвета, шею опоясывало золото. На талии висели три изогнутых кинжала. Губы были накрашены черным.

Шахид Паукогубица.

– Я убила итрейского сенатора поцелуем его жены, – продолжила она. – Прикончила ваанианского лэрда бокалом его любимого золотого вина, при этом ни разу не прикоснувшись к бутылке. Погубила одного из величайших в истории воина люминатов кусочком кости размером не больше, чем мой ноготь. – Женщина встала перед террариумом, крысы в нем наблюдали за ней темными глазами. – Нектар одного цветка может вырвать нас из этой хрупкой оболочки с большей жестокостью, чем любой клинок. И ласковее, чем любой поцелуй.

Паукогубица подняла полоску марли с полудюжиной кусочков сыра. Развернув ткань, вытряхнула их в террариум. Попискивая и повизгивая, крысы кинулись поглощать свою пищу, покончив с сыром за пару секунд.

– Это истина, которую я вам дарю, – сказала Паукогубица, поворачиваясь к аколитам. – Но яд – это меч без рукояти, дети. Есть только лезвие. Обоюдоострое и вечно заточенное. К нему надо относиться с максимальной осторожностью, иначе порежетесь и истечете кровью до смерти.

Паукогубица побарабанила длинными ногтями по стенкам террариума, и Мия поняла, что все крысы погибли.

Шахид опустила голову и горячо пробормотала:

– Услышь меня, Ная. Услышь меня, Мать. Эта плоть – твой пир. Эта кровь – твое вино. Эти жизни, их конец – мой подарок тебе. Прими их в свои объятия.

Паукогубица открыла глаза и посмотрела на аколитов. Ее голос нарушил гробовую тишину, завесой опустившуюся в зал.

– Итак, кто рискнет высказать догадку, что послужило причиной кончины этих подношений?

Вновь воцарилась тишина. Поджав губы, женщина переводила взгляд с одного аколита на другого.

– Ну же, говорите. Мыши мне нужны даже меньше, чем крысы.

– «Поступь вдовы», – наконец предположил Диамо.

– «Поступь вдовы» вызывает судороги в животе и кровавую рвоту перед самым концом, аколит. Эти же подношения умерли без писка в знак протеста. Еще варианты?

Мия моргнула. Потерла глаза. Возможно, это все ее воображение. Возможно, воздух здесь был хуже. Но внезапно ей стало трудно дышать…

– Ну так что? – поторопила Паукогубица. – В будущем вам может пригодиться ответ.