Ненормальные личности. Учение о психопатах

Разбираясь в душевном складе людей с истерическим характером, анализируя его, приходится признать наличность в психике подобного рода индивидуумов известного диссоциативного процесса – процесса, проявляющегося во всех областях душевной жизни. Этот диссоциативный процесс, несомненно, находится в очень близкой связи с основным свойством истеричных, т. е. с их внушаемостью. Приходится признать, что некоторые психические элементы получают необыкновенную интенсивность, яркость и значение, оказывают громадное влияние на всю остальную психику, тогда как другие, казалось бы, не менее важные, терпят ущерб и остаются в тени. Некоторые впечатления, входя в общую сумму душевных явлений истеричного, приобретают какое-то совершенно особое, привилегированное положение и не подвергаются – в других случаях очень беспощадным – критике и анализу возникающих по этому поводу ассоциаций. Пользуясь аналогией, можно сказать, что некоторые впечатления действуют на истеричного как нечто неожиданное, к чему он не готовился, чего не ждал и что принимается им на веру без критики и размышлений; мы уже не говорим о чувственно окрашенных впечатлениях, которые также часто (правда, не всегда) получают доминирующее значение, сплошь и рядом совершенно не входя в ассоциативную связь с остальным психическим миром больного. В психической жизни истеричного, таким образом, образуются комплексы, которые стоят совершенно особняком от остального содержания душевной жизни индивидуума, вовсе не корригируются этим содержанием и тем не менее или, вернее говоря, именно благодаря этому оказываются имеющими очень большое влияние на всю психическую организацию больного (Unabhängige seelische Komplexe, idées fixes à forme médianimique no Janet, perceptions on aperceptions isolées). Эти комплексы действуют или в пределах ясного сознания больного, или, что также несомненно, раз образовавшись при участии сознания индивидуума, они впоследствии переходят в подсознательную сферу, нисколько не теряя, а, может быть, даже выигрывая в своей активности.

Многие другие качества истеричных следует рассматривать как результат их крайней внушаемости. Так, они оказываются очень и впечатлительными; они быстро реагируют на то, что почему-либо привлекло их внимание; они не глубоки в своих суждениях, напротив, они легковерны и даже легкомысленны: они гонятся за новизной, за модой, за всем тем, о чем много говорят или пишут; они быстро пристегивают себя ко всякому новому движению – общественному, религиозному, политическому, – но это не стойкие надежные адепты, а люди, на которых в трудную минуту едва ли можно положиться. В действиях истеричного много подражательности, его поступки так не похожи один на другой, что невольно является мысль о театральничаньи; избирательное отношение истеричного к окружающему миру, та своеобразная легкость, с которой он третирует действительность, время и место заставляет считать его склонным к лживости и притворству; это последнее, несомненно, может быть пассивным, бессознательным, и в этом случае только, конечно, по недоразумению можно говорить об умышленной симуляции (in gutem Glauben, im Unterbewusstsein simuliert wird, la simulation subconsciente).

Приходится, таким образом, принять – и это, думаем мы, с очевидностью следует из всего предыдущего, – что у истеричных – слабая воля: они не умеют хотеть или часто сами не знают, чего они хотят; по образному выражению Huchard’a, «elles (он имеет в виду истеричных) ne savent pas, elles ne peuvent pas, elles ne veulent pas vonloir»; они страдают какой-то моральной атаксией (сравнение того же Huchard’a, повторяемое и Ribot, и Cullere’ом); в некоторых случаях они даже сознают, что поступают неправильно, что говорят или делают то, чего, быть может, не следовало бы делать, но тем не менее они не могут поступать иначе.