(ненужное зачеркнуть)

- А вы как считали? – спросил он, подавляя смех. Чиновница за соседним столом громким шепотом заметила: "Накрылся ты пиздой". – Будто бы мы это так оставим?

Практикант упал на стул; руки у него дрожали.

- Но ведь это только практика, - тихо сказал он. – Мне здесь ничего не платят.

- Когда-нибудь начнут, - мстительно сообщил ему Виктор. – И тогда увидите, тогда будет с горки кувырком.

Сквозь наполовину опущенные жалюзи в зал коматозников вливалось вечернее солнце. Беата практически не изменилась с того времени, как Виктор видел ее в последний раз. Когда он подошел к кровати, до него дошло, что слой крема на лице девушки превратился в корку, что смрад сделался тяжелее.

- О, это снова вы, услышал он за собой женский голос. Повернулся; ординатор улыбнулась так, словно устроила ему мелкую гадость. – Один только пан Виктор проведывает свою невесту.

Виктор покраснел. В палате было гораздо жарче, чем в последний раз.

- А почему ее не умыли? – несмело спросил он. – Почему она…

- Воняет, вы это хотели спросить? Да, это и вправду хороший вопрос. Другие посетители тоже его задают. Почему тут так несет, спрашивают. Это почему такая вонь, раз уж мы в Варшаве.

- Задают… - повторил перепуганный Виктор.

Женщина-ординатор стала прохаживаться по палате; мягкие удары шлепанцев.

- Я уже пану Виктору говорила, только пан Виктор, похоже, не понимает, - заявила врач. - Наша больница занимается выполнением своих обязательств. Тех самых, которые мы обязаны исполнить. А пани Беата не представила нам никаких доказательств на то, что она застрахована.

И она выразительно поглядела на кровать-манеж, на клетку.

- Пани Беата, - дрожащим голосом сказал Виктор, - не могла их представить.

- А вы очень наблюдательны, - похвалила его женщина. – Но… это ведь несколько ненормально, что никто другой не представил их вместо нее, вы так не считаете? Что, одна-одинешенька на всем белом свете? Да нет, у нее есть свой пан Виктор, - насмешливо отметила она. – Настоящий мужчина. Взрослый.

Ординатор набрала воздуха в легкие.

- Как я понимаю, вы уже открыли, что мы не може перестать ее лечить, выгнать из больницы к ебаной матери, - произнесла она, явно данным фактом опечаленная. – Это правда, не можем. Потому что официально ее здесь нет. Ну как некто, кого у меня нет в бумагах, может здесь быть? Хмм? Ну ладно, а на кого в таком случае списать уборку говнеца, - усмехнулась она во весь рот, питаньице, коечку в этой палате? Вот именно, пан Виктор, - вздохнула она. – Думаю, мы должны поставить вопрос ребром. Нет, эту пани из больницы мы не выбросим. Но, - прибавила она направляясь к дввери, - если вы не представите нам доказательств… боюсь, что мы будем вынуждены выставить кровать в коридор. Или в кафе, а там по телику крутят свадьбу принца Уильяма. Разве пан не станет чувствовать себя глупо, когда в кафе у нас будет вонять, а?

И вышла.

Кровать, даже загончик Бети, была узенькой; когда он на ней ложился, нужно было следить, чтобы не нарушить трубок, накачивающих таинственные жидкости. Потрескавшаяся кожа, синяки после уколов; не сменяемые компрессы; оттенки желтого, черного, сиены. Беаты не было на бумаге, в перечне обязательств, которые следует исполнить, чтобы мир выглядел красивее, чтобы он мог и дальше крутиться. Обнимая спящее тело, Виктор почувствовал под ладонью мягкую плоскость животика. На самом деле всего того нет, подумал парень: почему же все это происходит направду?

10

В соответствии с графиком движения, ближайший автобус, отправляющийся от торгового центра под Варшавой, должен был появиться через час; продираясь сквозь оледеневшие сугробы, он приехал, опоздав на сорок минут – и никто, казалось, не был этому удивлен. "Жопу отсунь!", подтолкнула Веронику лысоватая старушонка, размещаясь на заранее высмотренном сидении, хотя их хватило бы на всех. Хотя, трудно было требовать, чтобы пассажиры вели себя как люди; бедняки, походящие, скорее, на дворняг, грязных и лающих; нередко и вшивых; хорошо еще, что, благодаря Фабуле, все с этим согласились.

"Ты наверняка уже спишь. А я только возвращаюсь;-)", - набила Вероника SMS-ку матери. Ответа, как правило, следующего через минуту-две, не пришло; автобусом резко забросило, когда он въезжал в тоннель под вечно грохочущей насыпью железнодорожного виадука. Это что, мать не ожидала ее с ужином?

Автобус поломался за несколько остановок перед жилым комплексом на Бемове. Он захрипел, потом остановился. "Не приспособлен он к таким температурам", - сообщил водитель. "А дальше прошу пешочком! Ночь сегодня – красотища!". Пассажиры ругались. Высланная матери SMS-ка оставалась без ответа. Вероника начинала беспокоиться. Неужели никто не станет ей сочувствовать, что она так долго сидела на работе, чтобы как-то подправить домашний бюджетик?

После получасового марша она добралась до дома; окна их каморки сияли желтым светом.

- Мама? – робко постучала Вероника в дверь. – Мама?