(ненужное зачеркнуть)

"Будет хорошо": вернувшись домой, мать гордо сообщила, что ей удалось раздать все листовки. Ну ладно, не все, часть из них она попросту разбросала по коридорам лицея. Вероника колыхалась вперед и назад на табурете. Раз нет опоры, значит скоро грохнется; и будет больно. С собрания мать принесла распечатку расписания поездки, чтобы можно было узнать, что посетит Наталья с девочками. Да, еще одно: она предложила другим родителям, что раз ее доця в Англию не едет, то для путешествующей детворы она могла бы приготовить небольшой путеводитель; и это был бы ее вклад.

- Так вот что тебе больно, так? – крикнула Вероника. – Что я хотела иметь какую-то жизнь, а?

Небольшие, подвешенные над шкафчиками зеркала отражали голову матери, непокорные курчавые волосы Вероники; линию бровей в перспективном сокращении, контуры носов и выступающие подбородки. Прихожая была небольшой; впрочем, в этом доме все квартиры выглядели одинаково. Сорок квадратных метров: исследования наших историков показывают, что, как правило, на них проживало по несколько человек, какие-то семьи, дети, собаки; только они молчат о том, что обитатели могли делать в их склепанных из пустотелого кирпича стенах. Радоваться жизни? Уже сам факт, что все они размещались на этом небольшом пространстве, был достоин сожаления.

- Я была в твоей фирме, - прошептала мать. – В которую тебя приняли!... – Ее зрачки: черные угольки, переполненные укором и слезами. – Ты же так сказала мне, любовь моя!

- Скааааазааааалааа чтоооо теееебяаааа приииняааалииии! – смеялась Вероника. - Скааазааааалаааа! А ты что там делала? Делать нечего? Отвечай! – Мать спрятала лицо в ладонях. – У тебя столько свободного времени, что ты туда поперлась?

- Вероникушка… Вероникусь…

- Что, шатаешься от нехрен делать, бомжиха? – кричала Вероника; мать, тихо постанывая, улеглась на пол. Полы ее халата разошлись. Вероника глядела на ее заросшую вагину. Это я оттуда вышла? Оттуда ли я родом?

- Я была на твоей работе, - тихо оправдывалась мать. – И разговаривала с теми ужасными людьми. Та женщина по рекрутингу показала твое СиВи… наше СиВи! Так ведь там сплошной обман…

- А ты что там делала? Ну? Меня проверяла? Что, мамочка, меня проверяла?

- Они смеялись надо мной. Устроили надо мной целый спектакль…

- Что ты там делала! – перебила ее Вероника. – Я спрашиваю, меня проверяла? Да ты вообще знаешь, кто я такая?!

- Я… - объяснялась мать. – Я просто хотела тебе кое-что передать.

Идя в школу на следующее утро после собрания, Вероника не знала, на что надеяться. Проливные дожди прекратились; плотная морось обмывала бетонные жилые комплексы на границе Бемова и Белян. Пульсация луж; плеск дождевых капель; в раздевалке было жарко и душно.

- О, Вероника! – обрадовалась Наталья; ее подружки обменялись серьезными взглядами. – Вероника, давай сюда! – Та недоверчиво подошла к группке девушек-подростков. – Слушай, тут такая тема, - сообщила Наталья. – Мои родители выехали, вечером я устраиваю сходку. И я пригласила самых классных ребят! – захихикала она. – Так что, придешь? Ну скажи, что придешь!

И она даже нетерпеливо затопала, словно тут же собиралась намочить трусики.

Родители Натальи проживали на последнем этаже старого каменного дома у площади Вильсона; вид, открывающийся из окон их салона, был по-настоящему импозантным. Этим осенним вечером Варшава была удивительно красивым городом: освещенные контуры Дворца Культуры, Варшавского Финансового Центра, молочно-белое освещение Швентокшыского моста – можно подумать, что это вовсе даже и не Польша.

Перед вечеринкой Вероника решила заскочить в магазин Rossman на Жолибоже; когда никто не мог увидеть, она обрызгала себя пробными духами Versace The Dreamer. Она не знала, следовало ли покупать спиртное – мать никогда не пила. Во время походов в "Ашан" она только печально поглядывала на отдел "Вина и сыры", после чего покупала Веронике какие-нибудь сладости. В конце концов, в гастрономе МиниЕвропа Вероника решилась купить небольшую бутылку водки ("Желудочная Горькая"), а еще через десять минут нажала на кнопку еще довоенного звонка.

Наталья открыла практически сразу же; на ней было короткое платье, маленькое черное; в руке у нее был бокал с белым вином.

- О, вот и ты! – приветствовала она Веронику. – А мы уже побаивались, что ты не придешь. Проходи… Нет, обувь не снимай! Завтра… завтра кто-нибудь уберет. Только не гаси бычки об пол…