(ненужное зачеркнуть)

- Ну? Так чего стоила его жертва? Она не нравилась Боженьке, так я вам скажу. Потому Боженька и показал, что над такого рода пожертвованием следует смеяться. Что следует смеяться… и хорошенько развлекаться, веселиться. На разные экскурсии ездить. А остальное… - он огляделся по пустой церкви. – Думаю, что все остальное мы можем себе простить… Да… ибо кому…

Он начал неуклюже спускаться с амвона. Виктор хотел было схватиться, идти за ним; но сендз Томек быстренько, наступая на край сутаны, вернулся за пюпитр.

- Doing real stuff sucks![30] – пропыхтел он в микрофон. – Да, чуть не забыл, чуть не забыл!... Очень скоро все мы сможем увидеть меня на канале TVN и в Интернете, как я думаю. В программе с Шимоном Головней и с ксендзом Казиком Совой[31] мы будем говорить о Боженьке, но! – погрозил он пустой аудитории пальцем, - мы будем задавать сложные, заковыристые такие вопросы. И всю программу посвятим педофилам в Церковке нашей!

Как-то раз, не скрывая легкой насмешки, Виктор спросил у Вероники, а занималась ли та уже когда-нибудь чем-то подобным (не уточняя), ухаживала ли за кем-нибудь. Тело спящей в коме дрогнуло. Вероника прочистила горло.

- Ну… не совсем. То есть, - сообщила она, - ухаживала… Ухаживала за матерью… своей матерью…

При этом она очень старалась покраснеть.

Виктор какое-то время с удивлением вглядывался в девушку.

- Матерью… - пробормотал он, после чего с отвращением скривился. – Вы ухаживали за матерью, - шепнул он. – Кто бы мог подумать. Вы ухаживали за матерью?

- Ну да… - промямлила Вероника; Виктор дернулся, словно его только что ударили локтем в бок.

Ей вспомнился пятый банк, в который она попала тем солнечным зимним днем. Вообще-то, она даже и не собиралась туда заходить. В предыдущих отделениях обитые бархатом кресла были красного, голубого, серовато-бежевого и желтого цвета; из отделения на Театральной площади – с желтыми креслами – ее попросили.

Солнечный зимний день потихоньку переходил в сумерки. Перед входом в Национальный Театр останавливались элегантные автомобили, из них вылупливались мужчины в кашемировых пальто: огромный плакат рекламировал фарс "В Москву!". Бредя через обледеневшие сугробы, Вероника направилась в сторону метро "Швентокшыска". Площадь Пилсудского была пустой, ветреной; там стоял громадный крест. Девушка с облегчением спряталась в закоулке Мазовецкой улицы. Клубы: Bank, Nine, Tygmont и COCOFLI сияли цветными огнями и приманивали; в темно-фиолетовое вечернее небо, словно в разлившиеся чернила, прожекторы бросали пучки молочно-белого света. Вероника не знала, куда ей идти: на перекрестке Швентокшыской с Маршалковской она обратила внимание на огромный плакат с симпатичным блондином в свитере в ромбы. На плакате, помимо европейца, имелся еще измеритель пульса, завершенный направленной вверх стрелкой. Да, еще два слова: ПРОГРЕСС. РОСТ.

Дыша в ладони, Вероника остановилась на обледеневшем тротуаре. "Не посчитал ли банк, что ты не можешь позволить себе кредит?", - спрашивал плакат. Вероника с недовольством фыркнула. Выходит, это место для таких, у которых банк не засчитал надежной кредитной истории, так? Наверняка тут что-то подванивает! "А знаешь ли ты", - спрашивал плакат, - "что у нас ты можешь получить на руки пятьдесят тысяч?". Пятьдесят тысяч? У Вероники закружилась голова. РОСТ. "А знаешь ли ты, что у нас мы к каждому клиенту относимся с УВАЖЕНИЕМ?". ПРОГРЕСС.

Открывая на удивление легкую дверь кредитной кассы, Вероника отметила, что до закрытия отделения осталось всего четверть часа. Но тут же у входа появилась улыбающаяся брюнетка в голубом жакете, заявившая, что с этим никаких проблем нет.

- Это точно? – робко спросила Вероника. – Потому что… - громко сглотнула она слюну, - я могу как-нибудь и завтра… я же понимаю, что для вас…

- Да никаких проблем! – весело рассмеялась брюнетка. – Вы знаете, кто я такая? Если я говорю, что это никакая не проблема, значит – это не проблема. Можно попросить ваше пальто? - Вероника, покраснев от гордости, сняла с плеч клетчатое изделие марки Reserved. – Сумочку прошу оставить. Приглашаю вас! – произнесла она. – Приглашаю от всего сердца, желаю всего доброго и приветствую у нас. – Вероника вошла в комнату, выложенную фиолетовыми коврами. – Вот сейчас мы вами тут хорошенько и займемся. Но и вы, мы надеемся, тоже немного нам поможете.

- Я?… помогу?… - несмело спросила Вероника.