Ненужный

— Глаза разуй! — сверкнула глазами оторва, сразу же признав в нем босоту. Прямо глаз-алмаз. Такую не обманешь добротным пиджачком с чисто выглаженными брюками. — Ходют тут, а потом вещи пропадают, — не преминула вставить шпильку напоследок. — Беги отседа, пока постового не позвала!

Проблем ему и так хватало, поэтому Рафи свернул в первый же попавшийся проулок. Прибавил шаг, быстрой проскочив открытое пространство, и оказался в небольшом дворике внутри высоких каменных домов. Голову поднимешь, а от неба только кусочек видно.

— Здесь-то точно никто мешать не станет, — пробурчал парень, устраиваясь прямо у обшарпанной кирпичной стены. — И что теперь?

С тяжелым вздохом опустил голову. Понимания, что делать дальше, не было. К кому теперь идти он не знал. Из знакомых остался лишь десяток-другой кухарок и домоуправительниц из богатых домов на проспекте, которым он когда-то чинил кран или замок в уборной. Не к ним же идти за помощью, в самом деле?

К счастью, молчавший до этого голос снова заговорил.

«Подотри сопли, боец. Я знаю, что нужно делать. Поднимайся и приводи себя в порядок. Нам сейчас меньше всего нужно, чтобы в тебе босяка видели. После мухой несись к трёхам и ищи Витяна. Будем из него, Рафи, Крестного отца делать вместо Князя. А с такой крышей мы быстро Лану найдем…».

Принявшийся было очищать пыльный пиджак, Рафи оживился. Уже и рот раскрыл, чтобы спросить про этого непонятного Крестного отца. Неужели родственник Витяна? В таком случае Князь его родственник? Непонятно.

Однако задать все эти вопросы паренек не успел. Прямо в это мгновение где-то совсем рядом раздался тонкий визг, от которого все у него дыбом встало. Кровь в лицо ударила с такой силой, что пошатнулся. Показалось, что это сестренка кричала.

— Лана! Ланка, ты где⁈ — тут же закричал Рафи в ответ, дернувшись то в одну сторону, то в другую. Пытался понять, откуда кричали. — Лана⁈

Он резко развернулся назад, едва не врезавшись высокую кирпичную стену. Вроде бы, оттуда послышался сдавленный крик.

— Лана…

Рафи скрипнул зубами. На прокушенной губе выступила кровь.

— Лана…

Это был ее голос. У него не было никаких сомнений в этом. Его сестра была за этой проклятой стеной и звала на помощь.

Он сделал несколько шагов назад.

* * *

Естественно, произошедшее было самой обыкновенной случайностью и ни в коем случае не было результатом чьего-то злого умысла.

Об этом загнутом прутке в железной ограде было отлично известно и дворнику Пантелеймону, и заведующему хозяйственной частью Дворянского пансиона благородных девиц Егорцеву. Последний о том даже успел доложить секретарю самого директора, все подробнейшим образом изложив в пространной записке. Так мол и так, сообщаю его высокородию господину директору об ущербной части ограды, на починку которой потребно не менее десяти рублей серебром. Конечно же, просьба была воспринята в штыки, азапрошенная сумма объявлена неимоверно завышенной. Для экономии казенных средств директор поручил все исправить собственными силами, что, собственно, и исполнялось уже второй год.

Между тем указанной лазейкой в изгороди успели воспользоваться едва ли не все воспитанницы. Младшие бегали в булочную мадам Савельевой за восхитительными пирожными с заварным кремом, старшие — к коробейникам на площадь за всякой девичьей мелочью — заколками, платками, лентами.

Дело-то было немудреным. Юркнул за вымахавшие кусты можжевельника и осторожно протиснулся между прутьями изгороди, за которыми начинался глухой проулок. Отсюда, собственно, было рукой подать до самого проспекта, где и находились все мыслимые и немыслимые соблазны.

Ходила здесь и она, воспитанница третьего года обучения Екатерина Мирская. Знала, что поступает неправильно, нарушает один из главных запретов пансиона — запрет на самовольное покидания стен учреждения. Только у неё было оправдание этому, пусть и довольное странное по мнению взрослого. Называлось оно французским бэзе, и было на вид и на вкус просто восхитительный. Аккуратная жёлтая трубочка покрытая белоснежным сливочным кремом, оставляла во рту неописуемое ощущение сладости. Заставляла закрывать глаза и в восхищении всплескивать руками, а после тянуться за ещё одной порцией. И какой ребенок откажется от такого?

Будучи отчаянной сладкоежкой, девица с нетерпением ждала тот час, когда можно было бы улизнуть на улицу. Дома ей запрещали такое лакомство, но здесь уследить за ней было не так просто.

— Я последний раз, батюшка, — шептала она, вспоминая грозный взгляд отца, между прочим самого шефа Отдельного жандармского корпуса тайного статского советника Михаила Павловича Мирского. Тот, человек весьма строгих правил, никогда не поощрял эту слабость. Напротив, при каждом удобном случае пенял на это, называя сладости губительными для детского организма в столь юном возрасте. Т — Возьму самую маленькую бэзэшку, самую крохотульку…

Хитро улыбнулась, мотнув огненно рыжей косичкой. Сразу же стало ясно, что одним пирожным она не обойдется. Возьмет два, а может даже и три. Слишком уж взгляд у неё был характерный. Лиса, одним словом.