Нео-Буратино

На исходе вторая неделя моего пребывания в Париже. Отъезд из Петербурга, слава Богу, прошел без приключений: к следствию по делу L. меня почему-то не привлекли. Верно, у актрисы Троеполовой есть почитатели и в департаменте полиции. В окно экипажа увидела я чуть не всю Европу: зрелище весьма любопытное, если учесть, что до сих пор мне не приходилось бывать за границей. Однако Польша показалась мне слишком чванливой, а Германия — чересчур строгой. Другое дело — благословенная Франция, страна моих надежд. Ласковое солнце, чудесные цветники и виноградники, высокие башни католических соборов, знакомые звуки французской речи вызвали у меня целую гамму отрадных чувств. Париж с его роскошными дворцами, ухоженными парками, где воздух напоен ароматами изысканных духов, а в тени зеленых боскетов и шпалер слышны звуки поцелуев и шелест купидоновых крылышек, — сей земной парадиз окончательно покорил меня. И до сих пор я не могу преодолеть ощущения сказочного сна, чудесным образом овладевшего мной. В труппе театра «Odeon» я встретила самый радушный прием. Господин директор рассыпался в комплиментах, несмотря на то что сам еще не видел моей игры. Он уверен в успехе спектаклей с моим участием. И хотя теперь я уже вижу, что здешняя прима смотрит на меня как на самозванку, отнявшую у нее хлеб, сие меня ничуть не огорчает, ибо мне всегда доставляло удовольствие вызывать раздражение соперниц. Но вот что на самом деле тревожит: маркиз до сих пор не удосужился посетить меня, хотя всему парижскому beau monde известно о моем прибытии. Видимо, он готовит какой-нибудь необыкновенный сюрприз. А впрочем, совсем скоро премьера «Клеопатры», которую, говорят, намерена почтить своим присутствием даже Императрица Мария-Луиза. Несомненно, милый маркиз будет в ложе. Ах, только бы быстрее пролетели оставшиеся дни!

P.S. Здесь находят прелестным мой французский: собеседников приводит в восторг чуть заметная славянская нотка, которую они улавливают в моем исключительном галльском произношении. Никто не верит, что такого совершенного владения языком можно добиться всего за пару месяцев. Я же ничуть не удивлена: при уникальных способностях, дарованных мне свыше, к тому же пользуясь покровительством таинственных сил, можно достичь каких угодно высот во владении словом.

30 октября 1808 г. от Р. Х. Paris.

Действительно, премьера удалась на славу. В тот вечер Париж был у моих ног. Клеопатра никого не оставила равнодушным: у сильной половины залы кровь в жилах так и кипела, а дамы с жадностью ловили каждый мой жест, каждую эффектную позу, дабы пополнить свои арсеналы средств обольщения противоположного пола. Но, признаться, ничего нового для меня в таком восторге публики не было: привыкнув к успеху в Отечестве, я не сомневалась, что Фортуна будет благосклонна ко мне и здесь. Столичный зритель везде одинаков: те же корзины цветов, те же овации, те же избитые славословия в утренних нумерах газет. И хватит о театре: вряд ли меня еще ждут какие-то открытия на сем поприще, изборожденном вдоль и поперек.

После спектакля я получила множество приглашений на рауты в модные салоны. Между прочим, я имею честь быть приглашенной самой Императрицей на ужин в Тюильри. В России высочайшей аудиенции я никогда не удостаивалась, а здесь стоило сыграть один раз — и уже — просят ко двору! Легкомысленная страна! Безусловно, сей факт оказал бы на меня самое сильное впечатление в тот вечер, если бы среди прочих конвертов я не обнаружила письмо из дома маркиза Б. Еще не веря в то, что пришел конец ожиданию, длившемуся более осьми лет, я несколько раз прочитала адрес, причем буквы прыгали у меня в глазах, упорно не желая складываться в слова. Затем я все же ознакомилась с содержимым конверта. Да, в моих руках действительно было приглашение на светский прием в парижский дворец маркиза, и прием этот должен был состояться через какие-нибудь полтора часа! «Значит, я совсем скоро увижу возлюбленного!» — эта мысль вмиг овладела мной, и недолго думая я рванулась на улицу в чем была, боясь не успеть к назначенному часу.

Мое появление во дворце вызвало бурное оживление: видимо, для многих гостей оно было сюрпризом, тем более никто не ожидал меня увидеть в экстравагантном наряде царицы египетской. Ощутив на себе взгляды окружающих, сопровождавшиеся неприятным шепотом, я, признаться, почувствовала себя так, будто на мне вовсе нет одежды. Глаза же мои искали в этой расфранченной праздной толпе светских особ милого маркиза, но не находили его. Не знаю, как бы я повела себя дальше, если бы меня не подвели к очень красивой даме (действительно редкая красавица!) в платье со множеством драгоценных украшений. Вокруг нее увивался целый рой гостей, и я уже стала догадываться, что это за дама, когда она сама обратилась ко мне с приветствием: