Необъявленная война (СИ)

Драко застыл в ожидании кайфа, и её губы сомкнулись на члене, обжигая дыханием. Мерлин всемогущий!.. Слова кончились, пришло понимание: она... И только она... Абсолютно точно, навеки вечные, отныне и до конца света принадлежит только Драко! До кончиков пальцев, что ласкают его. Его член.

Рай существует.

Гермиона с нежностью заходила всё дальше, всё глубже, обволакивала собой — теплом и влагой, вынуждая Драко неслышно кричать. Его рука скользила по каштановым волосам, и глаза не отрывались от безумно возбуждающего действа:

— Подожди... — потерял он невольно. Тише, чем стук сердца, которое, казалось, барабанило, разрушая бесстыжие звуки.

Она и на миг не задержалась, вкушая Драко вот так. Ей нравилась мягкая твердость на грани греха. Пальцы чувствовали пульсирующие вены, губы будто тонули в упоительном трении, и всё это было ново-прекрасно в своем безрассудстве. По тому, что срывалось у Драко, Гермиона понимала, что теперь она мучает его. Еле слышный вдох, шумный выдох, а иногда почти рычание только подстегивали. Делили удовольствие на двоих. И она продолжала бы до конца, стоило только намекнуть, но услышала отчаянную просьбу:

— Перестань, прошу тебя. Я свихнусь, сдерживаясь.

Гермиона выпрямилась и с хищным блеском спросила:

— А я если мне мало?

Не прошло и пары секунд, как Драко схватил ее за талию и от нетерпения трансгрессировал на кровать. Любовь плевала на рассудок!

Звуки рвущейся, наспех снимаемой одежды смешивались с жадными поцелуями. С такой силой он не целовал никого раньше. Как будто от этого зависела жизнь.

Гермиона сама раздвинула ноги в ожидании ласк, когда он резко придвинул ее к краю постели и опустился на колени. Она дважды невольно вскрикнула: когда почувствовала наглый язык, и когда пальцы скользнули внутрь разгоряченного тела. Без труда отыскав нужный ритм, Драко довел удовольствие до дрожи. Если и было на свете что-то более острое и бесконечное, то Гермиона не поверила бы. Такие ласки заставляли стенать... взлетать... звать Господа Бога и переходить на требовательное шипение:

— Не останавливайся!

Волшебство нескромных касаний парило в воздухе, обостряя ощущения допьяна. Как натянутая струна, тело Гермионы пело, выгибаясь и замирая. Голова неосознанно металась по простыне. И все потому, что вся власть сосредоточилась в руках Малфоя. В его языке. Во внутреннем напряжении, когда точка невозврата подошла совсем близко.

Возглас отчаяния огласил комнату, когда Драко прервал ласки и уперся ладонями в разведенные колени. Почти сразу у Гермионы перехватило дух: член стремительно проник внутрь. Алчные руки заскользили по её ногам, по изгибам бедер — вверх, чувствуя, как она сильнее раскрывается для него, уступая нестерпимому желанию. Губы Драко припали к груди, развязно и вкусно, подчиняясь животной потребности.

Наступившая вдруг тишина звучала красноречивее стонов. Никак не сдержаться. Не двигаться просто невозможно. Только вперед. Только назад. Позволяя удовольствию диктовать ритм и силу.

Он выпрямился и прикоснулся большим пальцем к клитору. Надавил, обвел… заскользил по влажной поверхности все быстрее и быстрее…

Толкнулся. Отчаянно. Истошно. Толкнулся в самую глубь. Снова. И снова.

— Гермиона... Какая же ты... — Малфой и не пытался подобрать подходящее слово — бесполезно!

Просто двигался. Резко. Рывками. В этих грубых проникновениях было что-то жестокое, но вместе с тем неповторимое. В ее "еще"… В его "да"... Когда громкое придыхание выдавало приближение оргазма.

Пытаясь отсрочить финальные мгновения, Гермиона твердила:

— Нет, Драко... Нет... Нет... Нееет... — но, сдавшись, утонула в собственном крике. Изогнулась, сжимая пальцами шелковые простыни.

И она никогда не будет прекрасней.

Драко не выдержал — кончил, уткнувшись лицом в грудь и лаская ее горячим дыханием. Глубокие вдохи стихали постепенно, и через паутину признаний и поцелуев сквозила медлительность и нежность. Гонка за удовольствием закончилась.

Драко прилег рядом с Гермионой, почувствовал ее голову на своем плече, и они, чуть ослабевшие от любви, незаметно уснули.

* * *

Гермиона проснулась через полчаса, ощутив легкий озноб. Осторожно поднялась с любимого плеча и натянула на Драко тонкую простынь. Но этого показалось мало. С трудом отыскав палочку среди разбросанных вещей, втиснула себя в нижнее белье, набросила мужскую рубашку и засеменила по полу босыми ногами. Решив, что не помешало бы разжечь камин, Гермиона прошла в другую комнату.

И в немом ужасе отшатнулась.

За столом, гордо, с тростью в руке восседал Люциус Малфой. Предрекая крик удивления или негодования, он прошептал «Оглохни», взмахнув палочкой в сторону спальни.

— Тише, мисс Грейнджер, тише... Не будем будить мальчика, — голос вчерашнего врага лился спокойно, даже монотонно. — И смените выражение лица, я не подслушивал. Я здесь не для того, чтобы шпионить за собственным сыном, и мне повезло застать вас спящими. Но разбудить исключительно вас мне не составило труда. Присаживайтесь, не стойте столбом, нам надо поговорить.