Необъявленная война (СИ)

— Я знаю, но Драко не болен или что-то похожее. Да, он терял сознание, — оправдывалась Гермиона, — но алхимически это вполне объяснимо. Драко сам так решил, и он...

Стал лучше.

— Вы торопитесь с выводами! — возмутился Малфой, покрываясь ледяным потом. — Думаете, всё происходит мгновенно? Весьма наивно для лучшей студентки Хогвартса. С каждым яд поступает по-своему, выбирая момент для удара. Он находит уязвимые места Малфоев, их страхи и слабости, он превращает нас в живых призраков ...

— Но Драко сказал, что любовь…

— Вы не слушаете меня, мисс! — грубо перебил Люциус. — Потеря сознания не входит в список необходимых условий. Драко молод, поэтому восприимчивее к яду. Он сглупил, и теперь его кара — вопрос времени.

Два человека убеждали друг друга железными стоиками, но Гермиона — яростнее, чем когда-либо:

— Я, как вы изволили заметить, особенная. И я способна его защитить, потому что — напоминаю — люблю его!

— Вы так в этом уверены? На всю жизнь? — Люциус отмахнулся. — Не важно. Вы не одна из нас, мисс Грейнджер, и ваши чувства ничего не меняют. Ни с проклятием, ни с ядом вам не справиться! Оставьте это более достойной.

— Я не удивлюсь, мистер Малфой, — Гермиона старалась говорить спокойнее, — если вы кого-то подыскали. Но мой ответ останется прежним: «Нет». Я доверяю своему сердцу, и только ему я верю.

— А Клариссе поверите? — Люциус опустил руку в карман жилетки. — Я позаимствовал кое-что у Драко. Надеюсь, вы не станете обвинять меня в подделке? Можете ненадолго припрятать пергамент, его подлинность легко подтвердить, — он нарочито выставил вековой скрипт.

— Не стоит беспокоиться. Только я прочту его сама, вы не против? — Гермиона потянула древние письмена на себя.

— Даже так? Вы так хорошо знакомы с рунами? Ну что ж... Дерзайте, мисс Грейнджер, а я подскажу, если запнетесь, — Люциус издал нервный смешок.

Гермиона аккуратно развернула старый клочок пергамента и, судорожно напрягая память, отрывисто стала читать:

— Получит… шанс лишь тот… кто добровольно… и искренне… откажется от яда…

Гермиона бросила на Малфоя-старшего взволнованный взгляд.

— Вынужден заметить, — с трудом произнес Люциус, — что читаете вы совсем недурно. Быстро сопоставляете слова, понятия и смысл. Дальше…

— И только с той, кто зависит… — Гермиона замялась, — поддастся влиянию... — она задумалась.

— Мисс Грейнджер, — снова перебил ее Люциус, — символ отрицания предыдущего символа прямо за ним. Как и в английском языке после глаголов, милочка.

— Я вам не милочка! И я в курсе. Я вспомнила, что уже видела эти символы в библиотеке, — Гермиона поправилась, — только с той, кто не поддастся влиянию или не будет — тут как вам больше угодно — зависеть от него. Всё верно, мистер Малфой?

— Читайте дальше, всезнайка!

— Но навсегда… спасти душу от яда и тело от проклятья… способны лишь… — Гермиона замолчала.

— В чем дело, мисс Грейнджер? Осталось всего два знака. Последний символ смазан и неровен, но вполне узнаваем. И вам он точно известен.

— Волшебницы чистой крови, — раздалось после небольшой паузы. Голос потух.

Ноги Гермионы подкосились, руки повисли вдоль тела, и она рухнула на стул. Люциус сам забрал у нее свиток и отступил, сохраняя дистанцию.

— Я не понимаю, — начала Грейнджер, — ведь с вами это не сработало, я знаю. Мне Драко говорил.

— Что он вам еще наговорил?! — раздраженно бунтовал Люциус. — Да, не сработало, и есть вероятность, что причина в крови. Нарцисса — часть рода Малфоев, правда, по женской линии. Это очень давнее родство. Брат Арахниуса — её пра-пра-пра, не один раз, прадедушка. Скорее всего, волшебница не должна быть родственницей, кровь не вода, сами понимаете... И хотя я отказался от дара, я выполнил все условия, миссис Фламель оказалась хитрее. Быть может, сложность нашего положения в том, что спасти весь род способен лишь проклятый Малфой. А я избежал этой участи. Я первый сын в семье, но в поколении не единственный. У меня был кузен, который, увы, погиб во времена, известные всем. Вот он был бесплоден. Мы зря теряем время, вы, я уверен, видели родословную.

— Пусть так. Но вы же не сошли с ума или что-то там еще, — Гермиона хваталась за соломинку.

— И опять теряем время, — Люциус постукивал набалдашником трости по столу. — Как бы то ни было, Нарцисса — чистокровная волшебница, и любит меня. Перед любовью бессильна любая алхимия. Но не всем в роду так везло, и не все из нас решались отказаться от дара.

— Яда, — поправила его Грейнджер.

— Как вам угодно. Я могу привести и другие примеры, а надо?

— Не утруждайтесь, — с болью произнесла Гермиона. — Я поняла.

— Именно ваша самонадеянность сейчас убивает моего сына! И если ему повезет, то он не растеряет рассудок. Благодаря не вам! — Малфой, наверно, жаждал ее придушить. — Я хочу на это надеяться. Я его отец. То, что не удалось Сами-знаете-кому, вы решили проделать самолично?!

— Но зачем Драко признался? — убито спросила Гермиона. — Я не заставляла, я бы пережила... — это стало мольбой в пустоту.